Феллах
Шрифт:
Страх и уныние охватили деревню. В глазах каждого можно было прочесть растерянность и недоумение. За что городские власти могли арестовать Абдель-Максуда и Абдель-Азима? Этот вопрос, казалось, застыл в глазах каждого, с кем я встречался в деревне. Я слышал его в громких причитаниях женщин и в сдерживаемых всхлипываниях родных и близких. Но я не в силах был на него ответить. Не знаю, так ли просто было дать хоть какой-нибудь вразумительный ответ жителям моей деревни, глядя в их недоуменные и испуганные глаза, наполненные невыплаканными слезами. Думаю, что нет.
Глава 9
Прошло три дня… И каждый из этих дней, каждый час, каждая минута тянулись в мучительном ожидании ответа на вопросы, которые жили в сердцах моих земляков. При встрече
— Как же это могло быть? — настойчиво добивалась от меня ответа Инсаф. — Значит, там, в городе, есть люди, которые заодно с нашими врагами? Выходит, никому нет до нас дела? Не к кому обратиться. Правительство дало нам землю и забыло про нас. Может, и аллах отвернулся от нас? — спросила она, переходя на шепот. — У кого искать теперь поддержки? Кто сможет нас защитить от этого злого человека? Неужели на него нет никакой управы? Пусть он представитель правительства, но кто дал ему право нас притеснять и обижать? Бросать ни в чем не повинных людей в тюрьму? Неужто все эти беды обрушились на наши головы только за то, что мы не захотели отдать уполномоченному нашу землю? Ту землю, которую нам дала революция. А может, мы виноваты в том, что воспротивились Ризку, который хочет наживаться на нас, ездить на нашем горбу, подгонять кнутом да еще и рот затыкать каждому, кто осмелится его ослушаться? Где же справедливость? Посоветуй, что нам делать?..
А что я мог посоветовать своим землякам? Мне было ясно, что нельзя день за днем вот так слоняться сторонним наблюдателем, заложив руки за спину, когда по воле какого-то типа, прибывшего из Каира, совершается насилие над честными, самыми уважаемыми в деревне людьми, чинится вопиющее самоуправство и беззаконие. Я ведь тоже из Каира. Неужели я не в состоянии что-либо предпринять?
И я попытался действовать. Сначала я предложил провести общее собрание жителей деревни. Но из этой моей затеи ничего не вышло. Тауфик строго-настрого запретил собираться больше трех человек. При этом он сослался на какой-то секретный приказ, якобы полученный из Каира. Сам Тауфик расхаживал по деревне важный и надутый, как индюк. Он упивался полученной властью, которую старался показать каждому, кто попадался ему на улице.
— Представитель правительства, уезжая, сказал мне: всякий, кто осмелится нарушить приказ из Каира, будет посажен в тюрьму, — угрожал он феллахам. — Никаких сборищ без разрешения уполномоченного! Каждый должен заниматься только своим делом! Таков приказ приезжего бея. А он, сами понимаете, связан с Каиром. Сейчас я его замещаю. Если что, я тоже могу связаться с Каиром.
При этом он многозначительно показывал пальцем в сторону Каира и куда-то вверх. Сомневавшегося он окидывал презрительным взглядом и, не удостоив ответом, шел дальше. Вступать в споры он считал теперь ниже своего достоинства.
Угрозы Тауфика возымели, очевидно, свое действие. Феллахи боялись, что каждого, кто придет на собрание, может постигнуть судьба
— Ага, попались, голубчики! — набросился он на них. — Поймал вас! Ну, отвечайте — зачем приползли? На собрание? Хорошо… Запомните: я каждого из вас могу сгноить в тюрьме! На этот раз, так и быть, я вас прощаю. Но увижу вместе еще раз, аллах тому свидетель, прикажу схватить как взломщиков и воров. Разве вам не известно, что это помещение отведено для приезжего бея? Он здесь живет. Значит, это его квартира. А вы пытались в нее проникнуть. Спрашивается, зачем? Ах, чтобы провести собрание? Так всем известно, что это запрещено. Следовательно, вы забрались сюда, чтобы совершить кражу или грабеж со взломом. Выходит, вы преступники. А с преступниками знаете что делают? Не забывайте, что я имею прямую связь с Каиром!
Феллахи потоптались на месте и разошлись по домам, решив не связываться с Тауфиком. Еще, чего доброго, и их упрячет в тюрьму. Ведь сладил же он с Хилялем, хотя и тот представлял власть в деревне.
Тауфик стал еще более важным, его так и распирало от удовольствия, что он может держать в страхе и повиновении всю деревню. Провожая его косыми взглядами, феллахи перешептывались:
— Видали, как он теперь ходит? Ну что твой приезжий бей. Даже покрикивать стал, как он…
Дальнейшее мое пребывание в деревне становилось бессмысленным. Я понял, что здесь ничего не смогу сделать, ничем не могу помочь моим землякам. И поэтому решил отправиться в уездный центр и там попытаться дать бой. Захватив небольшой чемоданчик, я пошел на развилку проселочной дороги, где обычно останавливается автобус, курсировавший между Каиром и городом. По пути мне попался Тауфик. Он поприветствовал меня, с ехидной ухмылкой покосившись на мой чемоданчик.
Я спросил его:
— Что-то давно я не вижу приезжего бея. Ну, того самого, который называет себя представителем правительства. Куда это он делся?
Тауфик ответил не сразу. Потом, словно в раздумье, медленно произнес:
— Он уехал в Каир… У него там важные дела…
— Он что, в самом деле представитель правительства? А от какого министерства? — поинтересовался я.
Этот мой вопрос Тауфик оставил без ответа, промычав что-то неопределенное.
— Говорят, он непосредственно связан с правительством. И ты якобы имеешь прямую связь с Каиром. Это правда? С кем же ты связан?
На лбу Тауфика выступили капельки пота. Своим вопросом я явно поставил его в затруднительное положение. После длительной паузы он наконец пробормотал:
— Мало ли что болтают в деревне… Бей, конечно, связан с Каиром. А я… я только подчиняюсь бею.
— Ну, а бей с кем все-таки связан в Каире? С каким министерством? — повторил я еще более настойчиво свой вопрос.
Тауфик побледнел, закусил нижнюю губу. Капли пота на его лбу стали словно бы крупнее. Он отвел взгляд в сторону и снова ничего не ответил.
Я не унимался.
— Это что, допрос? — наконец взорвался он. — Я не обязан тебе отвечать. Если тебя это так интересует, спроси об этом у него самого. А мне известно только то, что он связан с Каиром. С кем именно, он не говорит. Может, это государственная тайна. Поинтересуйся сам, когда он вернется.
И Тауфик, обретя прежнюю уверенность, неторопливо зашагал к деревне с видом победителя, вступающего в поверженную им крепость.
Добравшись до развилки, я поставил чемоданчик на землю и нетерпеливо стал вглядываться вдаль, за поворот, откуда должен был появиться автобус. Хотя солнце давно взошло, воздух оставался еще влажным и прохладным. Легкий ветерок шевелил зеленые волны пшеницы. Но мне было не до любования природой. Я смотрел только на дорогу. И вдруг вместо шума мотора ожидаемого автобуса до моего слуха донеслись непонятные, как будто даже радостные женские голоса. Эти голоса становились все громче, приближались и словно бы разрывали ту гнетущую, тяжелую атмосферу, в которой жила все эти последние дни наша деревня. Может, поэтому они отозвались болью у меня в душе, вселив в нее новую смутную тревогу.