FEMDOM. BDSM. SPANKING. Злоключения Тома Клеменса

Мельник Зофия

– Что здесь происходит, офицер? – спрашивает дама, сидящая в старом «плимуте».

– Все в порядке, проезжаете, мэм, – говорит Джек, подходя ближе и закрывая своей широкой спиной пристегнутого к багажнику Тома с болтающимися на икрах джинсами.

– Будьте любезны, представьтесь, – говорит пожилая дама ледяным голосом, – а так же сообщите мне номер вашего полицейского жетона и жетона вашей напарницы. Хочу вас предупредить, мой муж не последний человек в штате.

Айла быстро подходит и выглядывает из-за спины Джека.

– Здравствуйте

мэм, меня зовут Айла, а это Джек. А как к вам обращаться?

– Миссис Буковски. Катарина Буковски, – пожилая дама строго смотрит на полицейских своими бесстрастными бледно-голубыми глазами, – мне показалось, что я стала свидетелем полицейского произвола. Но может, я все неверно поняла? Вы не объясните мне, что здесь происходит?

Джек фыркает в усы и отворачивается в сторону, но Айла кладет ему руку на плечо.

– Это хиппи, – говорит метиска, оглядываясь на Тома, – грязный хиппи.

– И что же?

– Вчера была большая полицейская операция, – рассказывает Айла, – выше Сент-Луиса на берегу Миссисипи жили в палатках хиппи. Несколько сотен потерянных молодых людей. Ну, вы знаете, алкоголь, свободная любовь, наркотики…

– Да, это напасть нашего времени, – согласно кивает миссис Буковски.

– Мы с Джеком участвовали в облаве. Кто-то убежал, но многих молодых людей нам удалось задержать и установить личность. Вот этого молодого человека зовут, Том Клеменс. Мы везем Тома домой, в Ханнибал.

Пожилая леди, поджав губы, смотрит из окна «плимута», на Тома, стоящего на коленях возле полицейской машины. Том напряженно прислушивается к разговору. Его ягодицы саднит от ударов ремнем, мелкие камешки больно врезаются в коленки, и Том очень надеется, что появление этой похожей на школьную учительницу пожилой дамы положит конец его мучениям.

– Мы решили преподать этому молодому человеку урок, – объясняет Джек и глухо кашляет в кулак. – Думали отучить его бродяжничать. Только и всего.

– Наверное, нам не стоило так поступать, – тихо говорит Айла.

– Нет, – задумчиво сказала мисс Буковски. – Нет… Я полагаю, что только так с ними у нужно обходиться, с этими чертовыми хиппи! Я всегда считала, что этим молодым бездельникам нужна хорошая порка.

– Ну, раз так… – Айла улыбается и снова наматывает широкий ремень на кулак, – вы не против, если, я продолжу?

Миссис Буковски достает из портсигара тонкую сигаретку. Полицейский Джек нагибается и галантно щелкает зажигалкой. Миссис Буковски затягивается,

– Спасибо, молодой человек.

Айла медленно подходит к Тому. Глаза метиски светятся в густеющих сумерках, словно у кошки.

– Пожалуйста, мэм! – просит её Том, – хватит уже… Ну, правда! Я завтра же устроюсь на работу. Я больше не стану бродяжничать!

Айла наклоняется к Тому и заглядывает ему в глаза.

– Я тебе верю, – говорит Айла своим низким с хрипотцой голосом, -

я думаю, ты хороший мальчик. Ты случайно связался с этой компанией и теперь возьмешься

за ум. Но я хочу, чтобы ты не позабыл о своем обещании ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц. Ты меня понимаешь?

Том шмыгает носом.

– Ты меня понимаешь?

– Да, мэм, – совсем тихо говорит Том.

Полицейский Джек и миссис Буковски словно зрители смотрят из сумрака зала на сцену. Вечерний воздух неподвижен, и табачный дым стекает с уголька сигареты сизой полупрозрачной ленточкой. Габаритные огни полицейской машины горят красным, и их отсвет падает на худые ягодицы и длинные голые ноги Тома.

Юноша почти сразу сбивается со счета. Он не может сосредоточиться и считать эти хлесткие жгучие удары ремнем. Десять ударов? Двадцать? А Айла все стегает и стегает его по голым ягодицам. У метиски тяжелая рука. Том мычит сквозь стиснутые зубы, и только когда ремень обжигает ляжки или поясницу, юноша не может сдержать крика.

А потом этот кошмар кончается. Исхлестанные ягодицы пульсируют глухой саднящей болью, но Айла больше не хлещет его ремнем. Юноша ничего не слышит кроме своего хриплого сбитого дыхания. Он дышит так часто, словно пробежал изо всех сил несколько миль, сердце грохочет и норовит выпрыгнуть из груди. Браслеты наручников больно впиваются в запястья. Пока метиска порола Тома, стемнело, и над заросшим бурьяном полем поднялась ущербная яркая луна.

Том помнил, как пожилая дама в «плимуте» смотрела на него сквозь дымок сигареты. Она улыбалась тонкими бесцветными губами и кивала в такт звонких шлепков ремнем. Миссис Буковски с живым интересом следила, как Айла наказывает юношу, она забывала затягиваться сигаретой, и та превратилась в столбик пепла.

Том медленно поворачивает голову и смотрит на шоссе. Кофейного цвета «плимут» исчез, растаял в ночи, словно его и не было. У Тома за спиной стоит метиска. Айла часто дышит, её черные волосы, немного растрепались. Она вдевает в штрипки черных форменных брюк широкий ремень и посматривает на Тома. Темные глаза метиски сверкают, а может это серебряный свет луны отражается в зрачках. Голые ягодицы Тома неровного лилового цвета от ударов ремнем. На ляжках остались темные отметины. Лицо Тома блестит от пота, его светлые волосы спутались.

– Черт, я сейчас взорвусь, – говорит Айла низким хриплым голосом и смеется.

Полицейский Джек усмехается в усы.

– Ты та еще сучка.

Айла пошатываясь, словно пьяная идет по шоссе прочь от машины. Она спускается в дренажную канаву и поднимается на другую сторону и останавливается на краю, заросшего высокой травой, поля. Одну за другой Айла расстегивает пуговицы синей форменной рубашки, стаскивает рубашку и отбрасывает в сторону. Заведя руки за спину, метиска расстегивает черный лифчик, бретельки съезжают с ее покатых полных плеч. Том видит грудь Айлы, она такая, как Том себе и представлял. Грудь у метиски не маленькая и не очень большая, а в самый раз, так и просится в руку.