Femme fatale выходит замуж
Шрифт:
Злая и несчастная, Жанна открыла дверь Василию Ремизову.
– Жанна… – Он, разнеженный, с цветами, в превосходном льняном костюме, принялся ее целовать. Потом вдруг спросил с ужасом: – Что у тебя с глазами?
– Где? – Жанна бросилась к зеркалу. – А, это от очков для плавания… Сейчас пройдет.
– Ты плавала? – робко спросил Ремизов.
– Вроде того… – усмехнулась Жанна. – В ванной. А потом готовила нам ужин.
– Ну да, я чувствую… Пахнет восхитительно! – Неуверенно улыбаясь, Ремизов
– Валерьянкой. Я пила валерьянку перед твоим приходом, – мрачно сказала Жанна. – У меня нервы…
– Почему? – огорчился Ремизов.
– Да потому, что у меня руки кривые! Я обещала приготовить романтический ужин, а у меня какая-то ерунда получилась… – Она не выдержала и всхлипнула. Бросилась ему на шею.
– Стоило из-за этого расстраиваться! – Он прижал ее к себе, стал быстро-быстро целовать. – Глупенькая!
Это было восхитительно – рыдать у него на груди. Чувствовать себя в кольце его рук, оберегающем и добром. Она опять была дома – когда он стоял рядом.
– Как ты относишься к рисовой каше? – почти успокоившись, спросила она.
– Я очень люблю рисовую кашу! – с энтузиазмом ответил он.
– Ты нарочно…
– Нет, я действительно люблю рисовую кашу. Клянусь… Кстати, у меня с собой вино… Как раз под кашу, я тебя уверяю! Французский рецепт.
– Ну да, французы всегда вино кашей закусывают…
Потом он сидел в гостиной, а она накрыла стол. В центр поставила пудинг, который уже успел расползтись к краям блюда (каша и есть!), зажгла свечи. Переоделась в золотисто-коричневую тунику, которая очень шла ей, заколола волосы наверх. Немного духов на запястья.
И в начинающихся сумерках они сели за стол.
Блестело ее платье, блестели завитки ее волос на лбу, позолота на бокалах, матово отсвечивал застывший йогурт поверх пудинга (каши)…
– За тебя.
– За тебя… – Они чокнулись. Ремизов подцепил пудинг ложкой, шлепнул себе на тарелку. – М-м, выглядит превосходно – напрасно ты расстраивалась.
– Тут еще консервированные персики, – улыбнулась она. – Видишь вот эти желтые включения?
Он засмеялся и стал обнимать ее. Жанна не выдержала и тоже принялась смеяться… Они хохотали и хохотали.
– Как ты сказала? Вклю… включения? Ой, не могу…
С ним все было хорошо – и плакать, и смеяться.
Жанна поцеловала его.
– Ты такая милая…
– Нет, это ты милый…
Они забыли про рисовую кашу, про вино, про все на свете. Парадокс – чем больше они дарили друг другу нежности, тем больше ее становилось. Это была иного рода жажда – без конца и края.
…Утром он проснулся раньше ее. Осторожно, стараясь не разбудить, прикоснулся губами к щеке и стал быстро одеваться.
Жанна открыла один глаз – оплывшие свечи, горка холодной засохшей каши посреди стола.
– Ты куда? – строго спросила она Ремизова.
– Пора, мой друг, пора! – с сожалением ответил он, уже засовывая руки в рукава
– Вася…
– Да, что ты делаешь вечером? – вспомнил он.
– Ничего, – с чистой совестью ответила она.
– Пойдем куда-нибудь?
– Пойдем, – кротко ответила она, нимало не интересуясь тем, куда придется идти – хоть грибы собирать.
– О господи, я забыл… – расстроился он. – Сегодня ничего не получится – вечером генеральный обещал провести совещание. Явка строго обязательна. И до каких это будет длиться – неизвестно…
– Ну вот, поманил и бросил! – сварливо заметила Жанна. – Вам, мужчинам, нельзя верить.
– Я позвоню тебе, если будет не слишком поздно?
– Позвони…
Ремизов снова поцеловал ее. Самое удивительное, Жанна на него ни капельки не сердилась. Крылов тоже время от времени любил устраивать разбор полетов…
– Да, вот еще что, – помрачнел Ремизов. – Мне звонил один тип, просил оставить тебя в покое.
– Что? – изумленно спросила Жанна и засмеялась. – Ты шутишь?
– Нет, я вполне серьезно.
– Кто? Он представился?
– Нет. Сказал, что доброжелатель. Угрожал всяческими карами, если я буду продолжать с тобой встречаться. Предлагаю переехать ко мне. Знаешь, я не за себя боюсь, а за тебя… У тебя нет никаких вариантов, кто бы это мог быть?
– Нет, – растерянно пожала плечами Жанна. – Ерунда какая-то… Чьи-то глупые шутки! Знаешь, я бы не стала принимать это всерьез. А откуда у этого доброжелателя твой телефон?
– Не знаю. Наверное, этот человек знаком и с тобой, и со мной одновременно.
– Но у нас нет общих знакомых…
– Селена, – напомнил Ремизов. – Селена знает и тебя, и меня. Но это не Селена, конечно…
Жанна захохотала, представив главную бухгалтершу в виде таинственной интриганки. Подговорила какого-нибудь мужчину… Нет, невозможно.
– Только не Селена! Послушай, Васенька, это все чепуха. Люди часто угрожают друг другу, но никто не доводит своих угроз до конца, – отмахнулась она. – Все такие законопослушные, такие пугливые… Это просто чья-то глупая шутка – и не более.
Днем они еще созванивались несколько раз.
Ремизов продолжал уговаривать Жанну переехать к нему, но она отказалась и, кажется, к вечеру успела окончательно успокоить его, заговорить, усыпить бдительность.
Сделала она это сознательно, поскольку довольно скоро сообразила, кто был тем «доброжелателем». Марат, кто же еще! Правда, оставалось непонятным, откуда он мог достать номер телефона Ремизова…
Ах, Марат… Больше никто из поклонников Жанны не стал бы заниматься подобными вещами: Сидорову с Айхенбаумом она больше не нужна, Потапенко слишком сноб и эстет, чтобы опускаться до такого глупого розыгрыша, все остальные кандидатуры можно было тоже сразу же отмести…