Фемоген
Шрифт:
Основная проблема заключалась не в том, чтобы сделать сами мышечные волокна лучше, на деле у фемин они мало отличаются. Те же отдельные клетки с оболочкой — сарколеммой, внутри клетка заполнена саркоплазмой, а основное содержимое представляет собой длинные нитевидные образования — миофибриллы. У суперженщин сарколемма слегка отличается в сторону большей пропускной способности, а миофибриллы тоньше и их больше.
Последним можно было бы пренебречь, это даёт разницу лишь на 10% от максимальных показателей, и даже встречается у особо одарённых физически людей. Главная сила фемин напрямую зависит от
Это то, что я вспомнил в процессе рассказа Ганса по проблематике вопроса. Все эти задачи тормозили исследования, пытающиеся перенести физические возможности носителей изменённого гена на простых людей. Это должна была бы быть красная черта для финансирования этого направления, но упавший корабль чужой цивилизации вдруг преподнёс ещё один сюрприз — фрагмент полусинтетического участка мышечной ткани.
За такую находку сейчас бы бились все лидирующие страны мира. Чтобы этого не происходило, в первый же год от события договорились сделать международную научную зону на территории России. Здесь упал корабль. Здесь же до сих пор наибольшее количество изменённых женщин на душу населения.
— Значит, ваша группа сумела заставить образец выполнять моторные функции от воздействия сократительного белка…
— Простого актина, — подтвердил проф.
— И актомиозин там присутствует для процесса гидролиза АТФ? — вновь задал уточняющий вопрос.
— Да! Только вот основной мышечной ткани…
— Миозина, который и должен реагировать на продуцирование АТФ, — напоминал в слух форму процесса.
— … нет. Да! — запнулся мужчина, — то есть всё верно, вместо миозина присутствует небелковое соединение, которое тоже умеет реагировать на отщепление остатков фосфорной кислоты.
— Охренеть, а как вы вообще это поняли?
Меня описанная картина впечатляла.
— Удивительно, но мы просто добавили туда воды с растворёнными молекулами гликогена.
— Полисахарида всыпали?
— Да, мои коллеги исследовали структуру под микроскопом и один из учёных заметил, что форма очень структурирована и содержит пустые места для чего-то. Так как по форме сама структура очень напоминала мышечную ткань, то попробовали добавить энергетического запаса. Он начал встраиваться, и началась целая череда химических процессов. Тогда меня и пригласили.
— Это выглядит так, словно ваш объект исследований пребывал в консервации.
Гер Штильнец от моего предположения замер на месте, как готовый к прыжку самец льва на охоте.
— Галактион! Это гениально!
— Да ладно, я от балды ляпнул.
— И всё равно! — уже горел идеей Ганс, — ты должен на это взглянуть.
— Давай взглянем, всё равно уже пришли.
В процессе разговора я проводил увлечённого коллегу до места его работы, нам оставалось только войти в рабочую зону. Это мы и проделали. Так как тема исследования была сильно переплетена с инженерной частью, то помещение на мою сухую лабораторию не походило. Это была смесь мокрой лаборатории с приборами для синтеза ряда быстропроизводимых веществ, мастерской с электроприборами и рабочей зоны со столами и маркерными досками.
Здесь присутствовал рабочий
В центре всего этого безобразия был рабочий стенд с малой частью исследуемого объекта — предполагаемой мышечной тканью.
— Поднимай на пару тысячных ампера в секунду, будем следить за реакцией, — увлеченно командовал процессом изучения реакции артефакта на ток один из интересантов.
— Вы уже испытываете электропроводимость? — восхитился сопровождаемый мною профессор.
— Да! И она не просто положительная, а показательно положительная. И заряда требуется чуть больше, чем передаёт нервная ткань.
— На порядок больше, — начал спорить другой.
— Да у нас потери большие, мы же просто долбим кусок ткани током.
В процесс вмешиваться я не стал, но просидел с командой до конца испытаний — около получаса, а потом уже мне похвалились своими промежуточными достижениями и догадками. Всё, как и рассказывал Ганс Штильнец, только ещё добавился второй механизм сокращения — напрямую от электрического импульса.
Группа была очень воодушевлена, но я понимал, что их находки подразумевают длительный поиск ответов, потому что изучают они не рабочий процесс, который многократно повторяется, а маленькую частичку пазла.
Просидели мы долго, я в результате охладил свой пыл. Дошло до того, что отсоединился от основной группы и полез ковыряться в куче хлама. Это моё археологическое прошлое заговорило, когда был в первой группе учёных исследователей упавшего космического корабля.
— Ребят, а что это у вас?
— Это какая-то приблуда с корабля, мы пробовали её заливать водой с разными сахарами, но никакой реакции, только один из блоков испортили, осталось ещё два.
— Зачем вам она?
— Нам дали часть артефактов, мы изучали, нашли текущий рабочий образец, им и занялись, а это валяется остатком.
— Охренеть, — только и удивился.
Я нашёл колбу размером с кулак, похожую на стеклянную банку, только ударопрочную, иначе в такой куче она бы давно развалилась. Поверхность была тёмная, почти не пропускавшая свет, потому увидеть внутренности было проблематично. С одной стороны колба имела что-то вроде разъёма, совершенно непонятного мне фактора.
— А как вы заливали раствор?
— У неё одна сторона открывается, там надо аккуратно пинцетом сработать на фиксаторы. Мы узнали из документации общей инженерной по кораблю, это у них универсальный зажим, один из.
— Прикольно, надо будет почитать. А можно эту штуку у вас временно позаимствовать? Хочу красивые фотки сделать с безделушкой иномирной.
— Ээээ…
Видно было, что ребятам тупо лень возиться и немного жалко, хотя вообще не нужна была сейчас эта деталь.
— Ви, оформи протокол передачи исследуемых объектов.
— В процессе, — подтвердила ассистент.
— Так-то можно, да…
Тащить в лабораторию всякую непонятную хрень — вещь опасная. В теории. На практике любой артефакт, попадающий в наш исследовательский центр, проходит целый ряд проверок на летальность от различных воздействий прежде, чем будет признан безопасным, умеренно опасным, или опасным для взаимодействия. В зависимости от класса перевозка и место назначения разнятся.