Феникс, что в Аризоне

Алекси Шерман

– Я думал, у него деньги в банке.

– Да. Но могли остаться письма, фотографии, в таком смысле.

– А-а, - сказал Томас и, зажав нос, полез следом за Виктором.

Когда Виктору было двенадцать, он один раз наступил на подземное осиное гнездо. Нога провалилась в дыру и никак не вытаскивалась, сколько он ни дергал. Осы зажалили бы его до смерти, и так бы он и погиб, если бы мимо не проходил Томас Разжег Костер.

– Беги!
– крикнул Томас, освободив ногу Виктора.

И они помчались во весь дух, быстрее, чем когда-нибудь в жизни,

быстрее, чем Билли Милс и Джим Торп, быстрее, чем способны лететь осы.

Виктор и Томас бежали, пока совсем не задохнулись, а кругом настала темная, холодная ночь, и они потерялись и долго-долго искали дорогу домой. Бредя обратно, Виктор пересчитывал осиные укусы у себя на теле.

– Семь, - сосчитал Виктор.
– Мое счастливое число.

Из трейлера Виктор не взял почти ничего. Только фотоальбом и стерео. Все остальное пропиталось этой жуткой вонью и вообще было никому не нужно.

– Вот и все, пожалуй, - сказал Виктор.
– Не сказать чтоб много.

– Лучше, чем ничего, - сказал Томас.

– Ага. И еще пикап.

– Пикап в порядке.

– Отец имел подход к машинам.

– Я помню твоего отца.

– Да?
– удивился Виктор.
– Что же ты о нем помнишь?

Томас Разжег Костер закрыл глаза и стал рассказывать:

– Я помню, мне один раз приснилось во сне, чтобы я отправился в Спокан, встал в центре города у водопада и ждал знака. Было ясно, что надо ехать, но не на чем, у меня не было машины, не было прав. Мне только исполнилось тринадцать. Ну, и я пошел пешком. Шел целый день и пришел к водопаду. Стою там долго-долго, может, час, жду. Проезжает твой отец. "Какого черта ты тут делаешь?" - спросил он меня. "Жду, пока мне будет видение". Тогда твой отец сказал: "Дождешься только, что тебя поколотят и оберут на улице". Он посадил меня к себе в машину, отвез в кафе "Дэнни", накормил обедом, а потом привез домой в резервацию. Я долго не мог успокоиться, получалось, что сон меня обманул. Но он не обманул. Твой отец - это и было мое видение. "Заботьтесь друг о друге, - вот что сказал мне мой сон.
– Заботьтесь друг о друге".

Виктор долго молчал. Он рылся в памяти, выбирая, что там было об отце, попадались хорошие воспоминания, попадались и плохие, но хороших в итоге оказалось больше, и он наконец улыбнулся.

– Мой отец не рассказывал, что встретил тебя в Спокане, - сказал Виктор.

– Он обещал, что никому не скажет, чтобы у меня не было неприятностей. Но я зато должен присматривать за тобой, такой был уговор.

– Правда?

– Правда. Твой отец сказал, что тебе понадобится помощь. И оказался прав.

– Так вот, значит, почему ты поехал со мной?
– сказал Виктор.

– Я поехал из-за твоего отца.

Виктор и Томас забрались в пикап, съездили в банк и получили триста долларов, лежавшие на сберегательном счете.

Томас Разжег Костер умел летать.

Однажды он прыгнул с крыши школьного здания в резервации, часто-часто взмахивая руками, точно полоумный орел. И полетел. Завис в воздухе и продержался секунду над всеми остальными

индейскими ребятами, которые были не так глупы или не так бесстрашны, чтобы тоже прыгнуть по его примеру.

– Летит!
– заорал Младший Брат, а Сеймур попытался доказать, что здесь какой-то фокус с проволокой или зеркалами. Но все было по правде. Все было настоящее, как земля, на которую Томас, не удержавшись в вышине, в конце концов рухнул.

И сломал руку в двух местах.

– Перебил крыло, перебил крыло, перебил крыло!
– кричали все индейские ребята и махали руками, разбегаясь, им тоже хотелось полететь. Они не могли простить Томасу его отвагу, его краткий миг птичьего торжества.

Все грезят о полетах. А Томас полетел.

Одно его видение на секунду стало реальностью - только-только чтобы успеть осуществиться.

Отец Виктора, в виде пепла, заполнил собой деревянный ящик, и еще немного, что не вошло, насыпали в картонку.

– Он и был крупный мужчина, - сказал Томас.

Виктор снес большую часть отца в пикап, а Томас прихватил остальное. Они бережно опустили его позади сидений. На крышку деревянного ящика положили ковбойскую шляпу, на картонку - спортивную кепку.

Все как следует.

– Ты готов в обратный путь?
– спросил Виктор.

– Тут езды порядком.

– Ага, наверно, два дня уйдет.

– Можно будет меняться, - сказал Томас.

– Давай, - согласился Виктор. Но они не менялись. Виктор шестнадцать часов кряду просидел за рулем, держа строго на север, к дому, и уже проехал половину Невады, когда наконец съехал на обочину и встал.

– Эй, Томас, - сказал Виктор, - поведи немного ты.

– Ладно.

Томас Разжег Костер пролез на водительское место и двинулся по шоссе. До сих пор, проезжая по Неваде, Виктор и Томас все время дивились отсутствию жизни вокруг, не было ни воды, ни живности.

– Куда же все подевалось?
– много раз спрашивал Виктор.

И вот теперь, когда машину наконец повел Томас, показалось первое живое существо, может быть, единственное на всю Неваду, - длинноухий заяц.

– Смотри-ка!
– закричал Виктор.
– Живой!

Томас и Виктор радовались своей находке, а заяц вдруг метнулся на проезжую часть и прямо под колеса пикапа.

– Тормози, черт!
– заорал Виктор, и Томас остановил машину и подал назад, туда, где лежал заяц.

– Ох, господи, он мертвый, - сказал Виктор, разглядывая раздавленного зверька.

– Да, правда мертвый.

– Единственное живое существо во всем штате, и мы его убили.

– Не знаю, - сказал Томас.
– По-моему, это самоубийство.

Виктор обвел глазами пустынный горизонт, понюхал воздух, ощутил безжизненность и тоску и кивнул.

– Да, - сказал он.
– Должно быть, самоубийство.

– Не могу поверить, - сказал Томас.
– Ты проехал тысячу миль, и даже ни одно насекомое не разбилось о лобовое стекло. Я сажусь за руль и через десять секунд убиваю единственное живое существо во всей Неваде.