Феникс императора

Тумбочкина Агрипина

– - Да, феникс. Теперь ты мир, а мир в тебе, - "как глупо, но я счастлива!"

– - Я не чувствую Содзи...
– рука Джи на моей талии напряглась.

– - Она не смогла слиться, слишком много в ней корысти, - в его голосе

засквозила насмешка.

– - Мне жаль ее, - сонно пробормотала я, а Джи рассмеялся.

– - Спи, у нас будет еще время все обсудить, - моего плеча коснулись его губы, а

на месте прикосновения вспыхнул маленький костер. Я захотела развернуться,

но

Джи только теснее прижал меня в себе. Сон тот час же напомнил о себе, веки

сомкнулись, и я сонно пробормотала:

– - У тебя такое же пылающее сердце...

Открыть глаза.

Нельзя шутить с огнем,

Коль стал писать стихи.

Аргези.

Циник -- человек, который, вдыхая аромат цветов, озирается вокруг, ища гроб

с мертвецом.

Менкен.

Из сна меня вытолкнуло совершенно ирреальное чувство страха. Когда я

открыла глаза, в домике царили серые предрассветные сумерки, камин уже

догорал, но еще не погас, освещая небольшой кусочек пола.

Руки Джи все также крепко обнимали, а тихое размеренное дыхание шевелило

волосы на макушке. Мне захотелось увидеть его лицо, понять, что он чувствует,

я осторожно перевернулась, боясь потревожить его сон неуклюжим движением.

Его лицо скрывала тонкая занавесь из упавших прядей, я осторожно, едва

касаясь кончиками пальцев, откинула их в сторону, замерев на вдохе, рука

задрожала. Пришло трусливое желание забиться в истерике, оттолкнуться от его

рук, ставших вдруг такими горячими. Лицо Джи, нет не Джи... раньше покрытое

золотистым загаром, теперь почти светилось в темноте белым, некогда мягкие

черты лица стали резче.

Только сейчас я поняла всю глубину обмана, прониклась, насколько тонко

меня обыграли. В голове крутились совершенно безумные мысли, но

неожиданно распахнувшиеся глаза мужчины, заставили меня замереть.

– - Нет, - беззвучно, одними губами сказала я.

На меня смотрели глаза цвета горького шоколада, те, что тогда во дворце

вызвали панику, почти физически ощутимый страх. На меня смотрел Император

Мейджин.

Джи...ты даже не пытался обмануть. Чуть темнее кожа, чуть мягче черты лица,

чуть сглажены стрелки бровей, менее выразительные бледно-зеленые глаза. Я

же все это видела, но оставалась слепа.

– - Лиля, - тихо, словно боясь спугнуть, позвал он.

Я дернулась в его руках, от неожиданности он отпустил.

Джи... Мейджин все еще не понимал, почему я дичусь, отчего в глазах блестят

злые слезы. Он не спускал с меня глаз, а я судорожно соображала, что делать

дальше. Кричать и выяснять отношения, нет лучше бежать... Куда? А не важно,

лишь

бы не здесь, и не с ним.

Скатившись с кровати, подхватила лежащую на полу рубашку, прикрывая

обнаженное тело. Мейджин, не Джи, поднялся и сел на кровати, наблюдая за

моими судорожными попытками прикрыться.

– - Что случилось?

Боже мой, даже голос изменился, а воздух наполнился бархатными

переливами. Меня затрясло, как в лихорадке, но вместо того чтобы заплакать, я

расхохоталась, дико и неудержимо.

– - Мейджин!
– то единственно возможное слово-имя, которое требовалось в

данной ситуации.

Он все понял, его лицо исказилось, можно было подумать, что ему больно.

Нет, это мне больно, а он, он гад! Старый расчетливый ящер! Ненавижу!

– - Лиля, успокойся, - он протянул ко мне руки, отчего я шарахнулась в

сторону.

– - Не подходи ко мне!
– я отчаянно замотала головой.

– - Ты обещала выслушать меня.

– - Я обещала Джи, а не тому, кто сжег меня...
– голос звучал зло, но слезы все

равно капали из глаз.

– - Меня там не было, - его слова прошли сквозь меня. Я заткнула уши руками

и закричала.

– - О чем ты говоришь!!! Маска, платье, манера держаться... Мне не нравится

когда из меня делают дуру!

– - Меня там не было, - четко повторил он, - я с посольством уезжал в Оши.

– - Я тебе не верю.
– Простонала я, зябко обнимая себя руками.
– Знаешь, каково

это - сгореть заживо? Чувствовать, как кожа медленно плавится, вдыхать запах

горелой плоти и не иметь возможности ничего сделать?
– его лицо застыло, -

тебе нечего ответить?

– - Меня предал мой собственный брат.

– - Брат...
– это слово отозвалось в сердце тупой болью.

– - Поверь мне!

Глаза не видели ничего, ноги стали слабыми и больше не держали тяжелого

тела, а я все твердила и твердила:

– - Не верю, не верю, не верю...
– холодный пол обжег, но сейчас это

подействовало отрезвляюще. Мейджин дернулся подойти ко мне, но я

остановила его взмахом руки.

Мне нужно было время обдумать, осмыслить. Пусть говорит...

– - Расскажи.
– Кажется, он не поверил своим ушам, медленно встал с кровати.

Не сейчас, - подумалось мне, и я отвернулась, чтобы не видеть

соблазнительно-обнаженного тела. Решив также воспользоваться моментом,

натянула на себя рубашку. С пола пришлось встать, потому что холод

становился слишком опасным. Переместившись в кресло, я первым делом

вытерла слезы, подбросила в огонь несколько поленьев, чтобы стало хоть