Феникс по имени Рита
Шрифт:
Я так же молча разглядывала армию разнообразных бутылок, что словно солдаты на параде выстроились на зеркальных полках за его широкой спиной.
— Мне пожалуйста вот ту бутылку, что больше всех и с длинным горлышком, — ткнула я пальцем в свой выбор.
— Сколько грамм налить? — лениво растягивая слова, спросил рыжий бармен.
— Вы меня не поняли, меня не интересует содержимое, мне сама бутылка приглянулась!
В прозрачных, равнодушных глазах парня промелькнул интерес.
— Ну это очень дорогой, элитный ликер! — он с сомнением окинул
Его неторопливость и ленивая грация начали меня сильно злить.
— А, ты никогда по одежке людей на платежеспособность не оценивай. Ошибиться ведь легко можешь!
Две зеленые бумажки плавно опустились на черный глянец барной стойки.
— Столько достаточно за элитный ликер? — почти прорычала я.
Парень проворно сгреб деньги мускулистой рукой, густо усыпанной яркими, крупными веснушками.
— Вполне, вполне! — довольным голосом пропел он, вручая мне пузатую, тяжелую бутылку почти черного цвета.
Я схватила свое возможное оружие и бегом направилась к лестнице. Преодолела ее в три прыжка и очутилась в просторном коридоре. Причудливые светильники на стенах, пушистый темно-красный ковер под ногами и четыре закрытых двери.
Замерла прислушиваясь. Только из-за одной двери раздавались голоса, смех и тихая музыка. Подавив в себе все сомнения повернула массивную ручку и толкнула гладкую, белую поверхность двери. Она открылась на удивление легко, бесшумно и плавно.
Юльку я увидела сразу, она черным пятном резко отличалась от от остальных гостей. Несколько почти голых девушек танцевали под восточную музыку, парни были тоже не совсем одеты. Джинсы да затейливые татуировки, вот и весь их наряд.
Дочь сидела на коленях у того самого парня, которого я прозвала "Мутный Красавчик". Она ласково перебирала его короткие волосы, что-то шептала парню на ухо. По Юлькиному, глупому хихиканью и неловким движениям я с ужасом поняла, что она пьяна.
Злость, ярость, обида, щемящее разочарование и беспокойство за крошечную искру жизни охватили меня. Я ничего уже не видела кроме кругленького живота под натянувшейся футболкой и влажного, пьяного блеска ее черных глаз. В один прыжок я оказалась рядом с парочкой. Рывком сдернула дочку с колен дремавшего парня. Громкий звук пощечины заглушил музыку и разговоры. Юлька потрясенно смотрела на меня, прижав ладошку к покрасневшей щеке. Я ударила ее впервые в жизни.
– Если, ты сейчас не пойдешь со мной домой, то я клянусь, что к утру исчезну уже навсегда! — мой голос был спокоен. Слова четко, размеренно звучали в наступившей тишине.
— Эй, эй, что за дела? — Тимур очнулся от сладкой дремы и сейчас пытался понять, кто я такая и откуда взялась.
— Заткнись, Мутный Красавчик! — с негодованием, раздраженно махнула рукой в его сторону. Тяжелая бутылка про которую я забыла, зацепилась за толстое стекло круглого стола, раздался мелодичный треск и густая, пахучая жидкость залила белую кожу мягкого дивана, джинсы парня и пресловутые кубики пресса на его тренированном животе. Тимур вскочил и тут
Ругань парней, визг девушек и близкие залпы праздничного салюта слились между собой.
Я протянула руку дочери.
— Ты со мной? — спросила я ее, пристально смотря в черные, родные глаза.
Юлька немного замялась, беспомощно оглянулась на яростно и злобно матерящегося Тимура. Его окружили девицы, пытаясь вытирать салфетками с живота липкий ликер. Кто то из парней вызывал по телефону охрану.
— Я с тобой! — пробормотала она и вложила свою ладошку в мою руку.
Хлопнула закрываясь за нашими спинами белая дверь, глухо запело, задрожало железное кружево ступенек под быстрыми шагами.
Уже на выходе я оглянулась назад. Два охранника тяжело топая черными ботинками быстро поднимались на верх. Стоящий за барной стойкой рыжий парень улыбнулся мне и подмигнул, махнув на прощание рукой.
Глава семнадцатая. Ночь признаний и рвотных позывов
Домой мы с Юлькой доехали быстро. На ночном шоссе почти не было машин.
Окна моего прежнего дома были темны. Они мрачно насупившись черными провалами стекол, смотрели на освещенную фонарями улицу из-за забора. Чуткая Линда зашлась лаем услышав шум подъехавшего мотоцикла.
— Где это твоего папашку носит? — поинтересовалась я у Юли, открывая ворота.
— У него сегодня важная встреча в ресторане намечалась. Ну, а после ресторана наверное… — Юлька замялась и опустила глаза.
Я понятливо покивала головой.
— Ну, да. Сосед так-таки у меня, человек теперь вольный. Вдовец как-никак!
Юля поджала губы и неодобрительно глянула на меня из под насупленных бровей.
— Мама, ты тоже в этом виновата. Зачем молчала тогда? Надо было сразу правду восстанавливать.
Мне стало обидно от таких слов. Но постаралась не придавать им особого значения. Юлька сейчас пьяна, а я ведь трезвая.
Дочь с трудом выбралась из коляски мотоцикла и с интересом огляделась по сторонам. Круглые, белые, солнце накопительные фонари вдоль садовой дорожки, подобно маленьким планетам ярко освещали разноцветные петуньи. Медово-прянно пахли распустившиеся к ночи маттиолы.
— Входи! — распахнула я тяжелую дверь перед осматривающейся по сторонам Юлей.
Мы вошли в просторный холл, я словно фокусник в цирке хлопнула в лодоши и его залил яркий свет.
— Ух, ты! Здорово! — восхищенно воскликнула дочь и пьяно качнулась.
Я сдержанно хмыкнула, проводила ее на огромную кухню и усадила на темно- красный, кожаный диван. Засуетилась приготавливая теплую воду, соль, салфетки.
Юлька задремала, сжавшись в маленький комочек в углу дивана. Но я была безжалостной.
— Пей! — строго приказала я ей, протягивая высокий стакан с соленой водой.
— Ой, водичка! — она качнулась и радостно схватила его. Отхлебнула и с отвращением выплюнула.