Феникс. Служение

Залата Светлана

Говорят, такова старость — когда комфорт тела заботит больше важности дела. Не думала, что и сама вот так вот постарею…

Дурацкие мысли в голову лезут. О теплой купальне и обережных знаках. Глупости все это. Если для того чтобы Лоака поймать надо будет жить в таверне — буду жить в таверне. Надо будет жить у Берта — значит у него поселимся, вот и вся недолга. Но пока в город еще попасть надо.

Благо по возвращению в лагерь оказалось, что Арджан не только не был лишен возможности участия в пеших поединках, так еще и попал в

число участников джостры. Как и я.

— И как так вышло? — поинтересовалась я у ящера, отдыхавшего около «нашей» палатки.

Савр выглядел помятым, но вполне довольным собой.

— Магики, — лаконично ответил он.

Ну вот, отлично. Вмешиваться магией в турнир герцога Гослара. Прекрасная идея, что сказать. Нам, конечно, в город нужно, но от такого маневра вреда будет больше, чем пользы.

Я отправилась искать Витора. Он точно задолжал мне объяснение. Как и Дианель.

Нашлись они оба около края лагеря, у реки, сидевшими у обрыва и о чем-то разговаривающими.

— И кто вам дал право магией влиять на решение сына герцога? — прищурилась я, оглядывая обоих мага с чародейкой.

— Вообще-то обычно в таких случаях говорят «спасибо», — усмехнулась Дианель.

— Я жду объяснений.

— Расслабься, — отмахнулась чародейка, — никто ни о чем не узнает.

— И? Можно магией людей воли лишать?

— Да никого я воли не лишала.

— Это было просто убеждение, — вклинился Витор, — старый герцог согласился с тем, что его сын, скажем так, повел себя не очень честно. Не по-рыцарски.

— Да? И почему мне вдруг просто так дали шанс продолжить борьбу, при условии, что я в остальных номинациях пеших не участвовала вовсе?

— О. Ну герцог и придворные очень впечатлялись тем фактом, что ты, благородная воительница, готова от постигшего тебя бесчестья отправиться на Путь раньше срока.

— Что?!

Да как ей такое вообще в голову пришло?!

Чародейка бесстыдно улыбалась.

Рядом бесшумно появился Арджан, и пришлось ограничиться несколькими ругательствами на родном языке.

— Еще раз устроишь что-то подобное — и дальнейшие наши пути разойдутся навсегда, — как можно спокойнее сказала я.

Плевать, конечно, на все эти бредни. Тут у меня чужое имя, платок на лице, и, если все сложится удачно — то мы разберемся с Лоаком так, что о том никто и не узнает. Да и если узнает — какая разница? Я покину город вскорости и вернусь сюда через года, или и вовсе никогда. Про меня забудут — я забуду про эту историю, и вспомню лишь если воля Фитая вновь приведет меня в эти земли.

Это точно не стоит свары, и уж тем более — смертоубийства.

В прошлой жизни та, кем я была, отравила бы ужин Дианель. Хотя, если учесть ее брата-фронде, то, наверное, лучшим выходом был бы кинжал.

Потому та, прошлая, жизнь закончилась в тот прекрасный момент, когда кинжал в спину всадили мне. И я не могу сказать что совсем уж незаслуженно.

Но прошлая жизнь осталась в прошлом,

а в нынешней я только пожала плечами, всматриваясь в явно прямо-таки желавшую скандала чародейку. Такое ощущение, что ей доставляло удовольствие сама мысль о том, что «ради дела» можно сделать и вот так. Как дитя малое. Впрочем, кажется, она действительно была очень молода.

— Милитаэль рассказал о вашей поездке, — сменил тему Витор, — и, увы, я по его описанию не могу ничего сказать об увиденном.

Ладно хоть вокруг никто уши не грел… Впрочем, для того чтобы понять, о чем речь, как минимум надо было знать о том, куда именно мы ездили.

— Значит ждем возможности попасть в город и выяснить, нет ли там подобных сюрпризов. Вы что-то полезное узнали?

Витор обернулся, и, не найдя никого рядом, негромко сказал:

— Кажется, между герцогом и его сыном не самые лучшие отношения.

— То есть ничего нового, — усмехнулась я, и отправилась к палатке.

Ладно, остается завтра выступить достойно, если я все еще хочу отказаться от идеи проникнуть за ворота в роли гостьи Берта.

Ночь принесла вновь гулянья, на которых были и магики, и Арджан — правда, ничего интересного не узнали.

А утро… Утро принесло джостру. Благо, местные поединки были не до трех сломанных копий — тогда можно было и не участвовать, — а до падения. Сшибка копейная была лишь одна, и после если оба оставались в седлах, то предполагалось биться через барьер до тех пор, пока один не сдастся — или не свалится.

Главное было — от копья не из седла не вылететь.

Госларская система боев была сложной и запутанной, поэтому я даже не пыталась в нее вникать. Просто вышла на ристалище, ведя Ингрид под уздцы. Конечно, не прекрасный рыцарский конь, но и не чахлая крестьянская лошадка. Мне доводилось принимать конный бой на ней, так что и сейчас была надежда, что верная лошадь не подведет. К тому же фронде с таинственным видом сказал, что с копытными ни у меня, ни у савра проблем не будет.

Первым мой противник был из южан, а на землях Союза копье на копье сроду не сражались. Выбить из седла мне его не удалось — копье чиркнуло по щиту. Но он целился в голову, а Ингрид так удачно шагнула чуть ближе к барьеру, что и его удар ушел мимо.

Быстро развернуть лошадь в куда более тяжелом, чем привычный мне, турнирном доспехе было тем еще делом. Но Ингрид, на удивление, слушалась даже не повода, а, кажется, мысли. Моему сопернику с конем повезло меньше, он толком и защититься не успел, когда я его нагнала и толчком в корпус сбросила из седла.

Аржан, за чьим поединком я наблюдала из простого любопытства, выбил из седла своего неприятеля. Его громадный черный конь шел легко, спокойно, и от удара и так здорового савра, да еще и на таком мощном скакуне, невысокий, щуплый даже, рыцарь в красно-черных гербовых цветах слетел со своего коня, с железным лязгом приземлившись на ристалище.