Феникс
Шрифт:
– Ну, как знаешь, - с огорчением говорит мой брат и глядит на меня как на пропащего человека, которого лучше оставить сидеть в его повседневном дерьме.
Но он все-таки мой брат, ему жаль меня, и тогда он прибегает к последнему средству, жестокому, но действенному, впрочем, всегда для него характерному.
– Господи!
– восклицает он, - каким же ты стал скучным старым засранцем! Обзываешь меня бурдюком, монстром, а посмотри-ка на себя, во что ты превратился сам? Живешь анахоретом. Пьешь эту омерзительную настойку. Ходишь в дырявых подштанниках...
– Неправда, - возражаю я, - только что снял костюм.
– Что "неправда"?
– лицо Андрея искажает гримаса отвращения.
– Ты
И тогда восстает, наконец, мой дух противоречия, и вспыхивает огонь в глазах, и я тороплюсь высказать согласие, чтобы не успеть передумать:
– А что, это даже интересно... Хватит пессимизма! Считай, что ты уговорил меня... Где надо расписаться? Кровью?.. Шучу, шучу... Согласен. Попробуем начать Новую Жизнь.
Глава тридцать четвертая
ФЕНИКС
(Записки с того еще света)
Не больничным от вас коридором уйду я,
а Млечным путем...
Смеляков
1. МЕТАМОРФОЗА
Когда мне исполнилось 101 год, я умер. Говорят, что умереть в день своего рождения, - к счастью. Потусторонний юмор.
Мое тело отпевали в маленькой церквушке. Сквозь узкие окна с цветными стеклами пробивается утренний свет, в лучах которого голубоватый дым из кадильницы, клубясь, поднимается и тает под куполом, в пространстве нефа, где царит вечный полумрак. Я лежу во гробе с каким-то удивлением на восковой маске, в которую превратилось мое лицо. У собравшихся проводить меня в последний путь, были скорбные лица, впрочем, без тени фальши, и это меня порадовало. Младшие правнуки рвались на улицу, затевали тайную возню, смеялись, в общем, вели себя как все дети. Я радовался, глядя на них, и ничуть не обижался. Так и должно быть. Им цвести, нам тлеть.
Но тут я вспоминаю, что теперь я почти бессмертен. Несказанный поток радости подхватывает меня, и я совсем уж было расправил крылья своей души, чтобы взлететь с карниза хора, откуда я наблюдал обряд, как в церкви происходит смятение. Не сильное, но заметное. Входит Хумет в сопровождении чиновников из магистратуры. Чуть позже к ним присоединяется немного задержавшиеся Председатель Народной Ассамблеи и нынешний Консул с неизменным своим секретарем. За ними группками подтягиваются сенаторы. Люди расступаются. Вся эта государственная элита с минуту стоит возле моего гроба в подобающем молчании. Ничуть не постаревший Хумет (верховная власть которого продлится еще 48 лет), совершенно человеческим жестом, сложив ладони рук домиком, угрюмо, исподлобья, рассматривает своими раскосыми глазами джентри мои ввалившиеся в череп, навсегда закрытые глаза, словно не до конца верит, что лежащий перед ним строптивый и не всегда удобный бывший человек, никогда уже не поднимется. Тонкие губы Хумета едва заметно шевелятся, словно он читает молитву. Может быть... О религиозных воззрениях джентри мало что известно. За эти годы они ничуть не стали ближе к нам, к людям. Скорее, наоборот, отдалились. Пройдут годы его власти, и люди будут предоставлены самим себе. И вот тогда начнется самое трудное. Но я не оставлю вас, Зеленое человечество. И обязательно помогу, если вы, не дай Бог, собьетесь с выбранного пути. Может, ради этого я и стал Странником? Это будет моей миссией.
Однако здесь кроется одна коварная штука. Об этом я подумал сразу, как только узрел перспективы, открывающиеся передо мной. Еще когда мы распивали "бальзам", я заплетающимся языком
– Пы-п-равда?
– сказал я, тяжко икая.
– Уже все сх-вачено, да?
– Ес-с-сесено, - ответил Андрей, еле ворочая одеревеневшим от "бальзама" языком.
– А ты как думал?.. У НИХ на этот счет... очень строгий учет... как в бухгалтерии...
– хохотнул Андрей.
Мы поздравили друг друга, что все так хорошо складывается.
Лицо моего братца перекосила благостная гримаса. По старому опыту я понял, что, заговорив стишками, он "дошел до нужной кондиции". Вот кого мне следует патронировать. В ближайший миллион лет я ему пить не дам.
Однако, господа, мне пора к брату и другу. Андрей заждался меня на орбите. О прахе моем позаботятся: его сожгут в крематории согласно закону, о котором я уже упоминал.
И вот, согласно другому закону, закону метаморфоза, я, сгоревший в пламени, возродился к новой жизни, как птица феникс. Ее условный образ я и принял на время церемонии.
Взмахиваю длинными златоперыми крылами и легко поднимаюсь в бесптичье небо. Острый хохолок на затылке помогает стабилизировать голову в полете, держать ее гордо поднятой. Я лечу все быстрей, поднимаюсь все выше. Горы становятся маленькими, а потом и вовсе тонут в лесах. Узорное пятно столицы начинает проявляться на западном горизонте. Оттуда все началось.
Ловлю прощальный отблеск солнечных лучей, отраженных от золотых стекол Башни. Меня подхватывают восходящие потоки. Щемящее чувство полета уже не столь остро воздействует на психику, как в первый день, когда я, яко Лазарь воскреси, стал Странником и пробовал свои силы в разных ипостасях, и птицей в том числе. Но все равно, вряд ли со временем это чувство свободы притупится. Будучи человеком, я часто летал во сне. Фрейдистские теории скучно и неромантично объясняют это повышенной сексуальностью. Может быть, в чем-то они и правы, но лишь отчасти. Возможно, что сны о полетах - отражение прошлых жизней, когда ты был птицей. Мы все когда-то были птицами. Только многие это забывают. И только во сне задавленная память прежних воплощений мучительно пытается пробиться на поверхность сознания. И вот сны сбылись.
2. СТРАННИКИ
Огромная чаша Земли, раскачиваясь, кренится, уходит в сторону, детали поверхности смазывает голубая дымка атмосферы. Вскоре воздух перестает быть надежной опорой для моих крыльев, и я произвожу трансформацию своей органопроекции. Красное золото оперенья вспыхивает огнем, цветом переходя в фиолетовый спектр. Я становлюсь плазменным шаром и выхожу на орбиту. Земля все дальше удаляется в черноту космоса. Один край планеты как будто обгрызен, поглощен мраком вечной ночи. Другой, чисто-голубой, ярко светится. На этом фоне виднеются две звездочки. Они парят в пространстве, приближаются и вот уже видны подробности. Теперь они походят на две гигантские юлы. Это Странники. Существа, живущие в космическом пространстве. И один из них - я! (Наверное, это единственные разумные жители Вселенной, которым дана возможность видеть себя со стороны. Буквально.) Их вид непривычен: утолщение в центре постепенно переходит в круговую плоскость. Эти странного вида существа, едва ли не превосходят размерами самого крупного земного животного - голубого кита. Кожа Странника зеленоватого цвета из-за содержащегося в крови хлорофилла, естественно, обнажена, но имеет стойкую защиту от жесткого излучения светила. Под этим грубым покровом, изборожденным глубокими морщинами, словно их возраст исчисляется миллионами лет, видны вздувшиеся жилы - вены и артерии. Одни из них имеют толщину с пожарный шланг и более. Иные потоньше, другие, играющие роль капилляров, вовсе не приметны.