Феномен даркснита
Шрифт:
– Многие сейчас занимаются этой темой. Что поделать - приоритет. На контроле лично у президента.
– Послушайте, Сергей Петрович! Ну, зачем было так делить эти листки... Зачем такой разброс? Нам досталась, например, расшифровка начала первого листка и самой концовки предпоследнего. Это же затрудняет работу.
– Э, батенька, я здесь ни причем. Академия наук всего лишь определяет, какие институты и лаборатории могут заниматься этой проблемой. Все остальное полностью в руках ФСБ. Я полагаю это связано с режимом секретности. Чтобы иностранная разведка не
– Секретности..., - горько усмехнулся собеседник, - эта секретность у меня уже вот где!
Он поднес к горлу ребро сжатой ладони.
– Вначале все сотрудники восприняли работу с энтузиазмом. Еще бы - такую зарплату положили. Кому день за пять дней, а тем, кто круглосуточно - день за двадцать, как космонавтам на орбите.
– Как это?
– заинтересовался глава Академии наук.
– День засчитывается за пять дней тем, кто занимается первичной обработкой формул и выкладок. Они делают лишь чисто математическую работу, решают возникающие в процессе вычленения различные уравнения и группируют их.
– Вычленения?
– Ну, да. Каждый значок раскодируется специальной компьютерной программой и содержит сотни формул и бесчисленное количество уравнений.
– А, что делают круглосуточники?
– Соединяют получившиеся выкладки и, опять же с помощью компьютера, считывают полученные в итоге результаты и переводят их в ряды символов на языках программирования - ассемблер и фортран.
– А, дальше - кто их расшифровывает?
– Дальше работает только один программист. Сидит он в опечатанной комнате без окон и без средств связи. У него восемь мощнейших компьютеров, соединенных в локальную сеть. Вот он и переводит всю информацию на человеческий язык. Она совершенно секретна. Допуск имею только я. И он, естественно.
– Что вы делаете с полученной информацией?
– Она вновь шифруется специальным кодом, который меняется каждый день и затем переносится на флэш-карту. Флэшка кладется в специальный пластиковый контейнер, который запечатывается и содержит программу уничтожения содержимого карты, в случае неправильного набора кода при вскрытии. Каждый вечер, ровно в двадцать три часа, на крышу института садится специальный вертолет, и контейнер вручается под расписку курьеру, которого охраняют пять вооруженных до зубов спецназовцев. Ну, а дальнейшую ее судьбу, наверное, знаете вы.
– Не знаю, - президент Академии наук отрицательно покачал головой, - и, слава богу. Вероятно, в ФСБ с помощью файнридера происходит обратная расшифровка текста. Ну и составляются все куски. Всего над этой темой работают сейчас двадцать три научных учреждения, находящихся в структуре Академии наук. Скорее всего, подключены и НИИ, работающие для министерства обороны, МВД и ФСБ.
– Я думаю, вы правы.
– Что-нибудь интересное выкопали по своей части? Или это секретно?
– Это действительно секретно. Но от вас какие секреты... Вы и сами имеете все возможные допуски к государственным секретам. А интересное
– Природа света?
– сразу же заинтересовался глава академии, защитивший по этой теме когда-то докторскую диссертацию - ну-ну-ну, очень любопытно...
– Уверяю вас - это поразительно. Неизвестный автор считает, что свет образован частицами, которые имеют волновую природу и, соответственно, ведут себя, как волны. Более того, он утверждает, будто они не имеют определенного положения в пространстве и, толкнув такую волну, можно направить ее мгновенно в любой участок вселенной. Только следует вложить в нее информацию о координатах.
– Мгновенно?
– собеседник был явно поражен, - ну, знаете, батенька, это просто невозможно, еще Эйнштейн...
– И про Эйнштейна еще поговорим!
– воскликнул профессор, в азарте забыв о соблюдении необходимой субординации, - а, сейчас я скажу вам, что этот автор не только утверждает о таком немыслимом феномене, но и подтверждает свою мысль с помощью математических формул и соответствующих уравнений. Вполне реальных и решаемых уравнений.
– Давайте-ка эти ваши уравнения!
– так же рьяно включился в научный спор, отбросив присущую ему степенность, президент высшего научного учреждения.
– Уравнений у меня, к сожалению нет. Запрещено вести любые записи. А запомнить их... Немыслимо. Их сотни, да еще с невиданной для нас структурой четырехстепенности. Вот...
И, воровато оглянувшись, профессор схватил со стола листок бумаги и быстро исписал его почти на треть.
– Это только часть одной из формул, - сообщил он, придвигая листок к собеседнику.
Тот нацепил на нос очки, схватил его и буквально впился глазами в текст.
– Да-а-а...
– и лишь потрясенно вздохнул. Что-то в этом есть рациональное, но сходу понять не могу, может вы...
– Увы. Я для себя понял, в переводе на обычный язык, лишь заложенный в нем принцип.
– И какой же это принцип?
– Представьте себе, что мы стоим, скажем, в ста километрах друг от друга и держим в руках, каждый за свой конец, тончайший стальной стержень, сотканный из одних ядер атомов и прямой, как пространственный вектор...
– Но это невозможно, - сразу же скептически заметил глава академии, - Земля, как известно, имеет шарообразную форму.
– Абстрактно. Или, предположим, в космосе.
– Хорошо.
– Я толкаю стержень, и вы мгновенно... понимаете, мгновенно, в буквальном смысле этого слова, чувствуете мой толчок. Независимо от расстояния. Пусть это будет хоть миллион километров, хоть десять световых лет.
Президент академии задумался, а затем, набросав несколько формул стал быстро что-то чертить на бумаге.
– Принцип понятен, - объявил он, и скомкал лист бумаги со своими набросками, - конечно, если не принимать во внимание такие понятия, как растяжимость и сила тяжести.