Феномен Солженицына

Сарнов Бенедикт Михайлович

Что до эстетики, элементарное музыкальное чувство предписывает, например, сохранение твердого знака, для ознаменования иррационального полугласного звучания, подобного обертону или кратчайшей паузе, в словах нашего языка, ищущих лапидарной замкнутости, перенагруженных согласными звуками, часто даже кончающимся целыми гнездами согласных и потому нуждающихся в опоре немой полугласной буквы, коей несомненно принадлежит и некая фонетическая значимость…

Язык наш неразрывно сросся с глаголами церкви: мы хотели бы его обмирщить… Наши языковеды, конечно, вправе гордиться успешным решением чисто научной задачи, заключавшейся в выделении исконно русских составных

частей нашего двуипостасного языка; но теоретическое различение элементов русских и церковно-славянских отнюдь не оправдывает произвольных новшеств, будто бы «в русском духе» и общего увлечения практическим провинциализмом, каким должно быть признано вожделение сузить великое вместилище нашей вселенской славы, обрусить – смешно сказать! – живую русскую речь. Им самим слишком ведомо, что, пока звучит она, будут звучать в ней родным, неотъемлемо-присущим ей звуком и когда-то напетые над её колыбелью далекие слова, как «рождение» и «воскресение», «власть» и «слава», «блаженство» и «сладость», «благодарность» и «надежда».

Нет, не может быть обмирщен в глубинах своих русский язык! И довольно народу, немотствующему про свое и лопочущему только что разобранное по складам чужое, довольно ему заговорить по-своему, по-русски, чтобы вспомнить и Мать сыру-Землю с её глубинною правдой, и Бога в вышних с Его законом.

(Вяч. Иванов Наш язык. Из глубины. Сборник статей о русской революции. Париж. 1967. Стр. 175–180)

Это рассуждение маститого поэта напомнило мне еврейский анекдот.

У бабушки спрашивают, почему она так горячо ратует за то, чтобы её только что родившемуся внуку сделали обрезание. Она отвечает: «Во-первых, это красиво…»

Солженицын, отрицая новую орфографию, не взывает ни к эстетике, ни к религии (хотя – мог бы). Вступая в спор с создателями и защитниками реформы, он говорит с ними НА ИХ ЯЗЫКЕ. Корифеям русского языкознания (А. А. Шахматову, А. И. Соболевскому и др.), создававшим новое русское правописание и освятившим его своим научным авторитетом,он даёт бой НА ИХ ТЕРРИТОРИИ.

Таких претензий не было даже у Корифея Всех Наук.

Тот, вступая (одной ногой) на ниву языкознания, счел нужным сразу предупредить:…

Ко мне обратилась группа товарищей из молодёжи с предложением высказать свое мнение в печати по вопросам языкознания, особенно в части, касающейся марксизма в языкознании. Я не языковед и, конечно, не могу полностью удовлетворить товарищей. Что касается марксизма в языкознании, как и в других общественных науках, то к этому я имею прямое отношение. Поэтому я согласился дать ответ на ряд вопросов, поставленных товарищами.

(И. В. Сталин. Относительно марксизма в языкознании)

Солженицын в своих «Грамматических соображениях» таких оговорок не делает. И к чести его надо сказать, что аргументация его, как правило, убедительна. Но – лишь пока речь идет о критике предложенных учёными и принятых на законодательном уровне изменений. Когда же дело доходит до предлагаемых им способов решения возникающих на каждом шагу затруднений, картина мгновенно меняется:…

НАРЕЧИЯ, СОДЕРЖАЩИЕ ПРЕДЛОГ

Слитность или раздельность написания их регулируются ныне правилами, недостаточно убедительными. Привлекается кроме смыслового и фонетический принцип, который здесь второстепенен, и иногда противоречив. Так, «поодиночке» велят писать вместе, а «в одиночку» отдельно (хотя фонетика, кажется, требовала бы обратного). Но вот я столкнулся с фразой: «вызванные в кабинет в одиночку». В раздельном написании (и при общей тюремной теме) может быть понято, что кабинет

послужил какое-то время одиночкой (правдоподобный случай), тогда как разумелось, что вызывались не все сразу, а по очереди, – и слитное написание «водиночку» было бы ясней. Нам предлагают «в гору», «в меру», «на лету», «под стать» писать отдельно, хотя это решительно (и часто неосновательно) сдвигает их от наречий к предложно-именным сочетаниям. (Теряется различие: «в меру того, как» и «выпито вмеру».)

Но главное то, что никакой массовый справочник и никакие единые правила не могут упорядочить всего непредставимого бесчислия наречий в русском языке… Решение вопроса всякий раз: в каком виде (отдельно или слитно) наречие будет лучше воспринято глазом, легче понятно, и – каков оттенок его в данной фразе.(Александр Солженицын. Собрание сочинений. Том десятый. Вермонт – Париж. 1983. Стр. 562–563)

Совершенно очевидно, что такое «решение вопроса» на самом деле – никакое не решение, поскольку оно открывает дорогу полному авторскому произволу: что хочу, то и ворочу.

Но при любом возникающем затруднении А. И. всякий раз предлагает именно вот такое решение. Ничего другого он предложить не в состоянии:…

Как правило, мы пишем Государь с большой буквы (как руководитель государства, наряду с Государственной Думой и Государственным Советом), но государыня с маленькой.Так же с малой – его величество, император, царь, августейшая семья, если это не цитата и если по тексту в эти слова не вкладывается повышенный эмоциональный смысл.

Также в зависимости от контекста колеблются у нас написания: Действующая Армия (с самым уважительным смыслом), Действующая армия (более служебно), действующая армия (косвенно, вскользь). То же и: Главнокомандующий и главнокомандующий; Двор и двор; Учредительное Собрание и учредительное собрание.

Слово Бог пишется с большой буквы всегда, когда ему придаётся религиозный и вообще наполненный смысл. Но в служебно-бытовом употреблении, в затёртых словосочетаниях – с маленькой:

окошко не дотягивалось до божьего света;

работа выходила на божий свет;

ей-богу; о, господи(мимоходом)

(Там же. Стр. 565–566)

Итак, словоБогпишется с большой буквы, «когда ему придаётся религиозный и вообще наполненный смысл». Что значитрелигиозный –более или менее понятно. А что такое «вообще наполненный» – не очень.

Впрочем, и с религиозным смыслом тоже всё не так гладко. Ведь словоБогсвоего религиозного смысла отнюдь не утрачивает, даже если мы поминаем имя Господа всуе, механически, мимоходом:

Образ твой, мучительный и зыбкий,

Я не мог в тумане осязать.

«Господи!» сказал я по ошибке,

Сам того не думая сказать.

Божье имя, как большая птица,

Вылетело из моей груди.

Впереди густой туман клубится,

И пустая клетка впереди.

(О. Мандельштам)

Следуя логике Солженицына, словоГосподив первой строфе этого стихотворения надлежит писать с маленькой буквы, аБожье имяво второй – с большой. Не слишком ли сложно получается?

Но сБогоммы с грехом пополам как-нибудь ещё разберёмся. А вот как быть сдействующей армией– совсем уже непонятно.

В одном случае, значит, предлагается оба эти слова писать с большой, заглавной буквы (Действующая Армия),в другом – первое слово с большой, второе – с маленькой (Действующая армия),а в третьем – оба слова с маленькой (действующая армия).Это уже полная каша.

Этот принцип тотального авторского своеволия Солженицын распространяет и на употребление знаков препинания:…