Феномен Солженицына
Шрифт:
Разумеется, они работают только по будням. Если когда будете в Москве – загляните туда, там есть секретарша Мунира. Ей назовите себя, она свяжет Вас со мной.
Посылать «Нашу Страну» по почте – бессмысленно (и в Вермонт со средины мая – также). Но сразу сколько-то номеров кто угодно от Вас может завести, оставить Мунире. Это – в самом центре, внутренний дом «бахрушинских» домов, рядом с магазином Елисеева…
Мы уезжаем в конце мая. Сейчас усиленно собираемся, а Н. Д. уже в четвёртый раз в Москве, хлопочет обо всех устройствах. Внезапно умер её 32-летний сын, не болев перед тем, тяжёлый, оглушающий удар.
Всё-таки после
Крепко жму руку. ВашСолженицын
21.6.98
Дорогой Николай Леонидович!
Не упускаю Вас из сердечной памяти.
К сожалению сейчас, после уже второго инфаркта, предписан мне долгий покой.
Поэтому повидаться нам ныне не удастся.
Но слежу и за Вашей газетой…
Посылаю Вам свою последнюю (во всех смыслах) публицистическую книгу. Может быть, Вам хотелось чего-то активней – но низверженное русское положение указывает нам крайнюю умеренность.Из этой книги можете печатать в газете любые главы, только каждую – полностью, не сокращая.
18.5.93.
Дорогой Николай Леонидович!
А я собирался Вам написать ещё в начале года – и не был уверен, что Ваш адрес не изменился. Так и есть – изменился. Но – как это связано с изменением Вашей жизни? Отчего не пишете? Где семья? Как сыновья?
Спасибо за вырезки – чувства Ваши хорошо понимаю. Да Вы уже не раз и были в России. Боль – невыразимая, опасностей – лавина, а как помочь?
Как хоть людей вразумить, чтобы понимали? Патриоты сошли с ума – вступили в союз с коммунистами. Сегодня не осталось в России ни одного чистого (от этого союза) патриотического движения, партии, – только рассеянное множество честных людей.(Николай Казанцев. Монархическая карта Солженицына)
В этой связке (А. И. сказал бы «сплотке») тоже собраны письма, написанные по очень разным поводам и очень разным людям. И они тоже отмечены тем же единством стиля, чтои приводившиеся мною письма Хлебникова, Платонова и Пастернака. Но этот – эпистолярный – стиль Солженицына разительно отличается от стилистики его художественных творений. В его письмах, кому бы и по каким бы поводам ни были они написаны, нет и следа того «словаря языкового расширения», который он так щедро использует в своей художественной прозе и где эта языковая краска сплошь и рядом становится уже доминирующей.
И вовсе не пренебрегает он тут лексикой и фразеологией тривиального интеллигентского жаргона, над которой он так глумился ещё в своей статье 65-го года – «Не обычай дёгтем щи белить, на то сметана»:…
…разномасштабные вопросы…
…психологический тип и характер Ленина, его внутренняя жизнь и бытовое поведение …
…развенчивали революционную экзальтацию…
…самоограничение, а то и самоотречение как форма нравственного существования…
…игнорирование художественной природы моей книги…
Та его статья была резким полемическим ответом на статью академика Виноградова («Литературная газета» от 19 октября 1965 г.), и начиналась она глумливыми нападками на«авторскую речь» академика:…
Он не ищет выразительных, ёмких слов
(Александр Солженицын. Собрание сочинений. Том десятый. Вермонт – Париж. 1983. Стр. 467–468)
Но чем, спрашивается, его «революционная экзальтация» лучше виноградовских «интеграций» и «массовых коммуникаций»?
Или вот – такой пассаж из той же его статьи 65-го года:…
Грамматический строй сохранял стойко то, что роднит наш язык с европейскими, но пренебрегал многими исконными своими преимуществами. Так, отглагольные существительные предпочитались среднего рода, долгие, на немецкий лад (когда их на-ениескопится кряду четыре-пять, выламывается язык и чуть ли зубы не болят), а мужского рода – краткие, сильные, поворотливые – опадали, терялись.
Кто скажетубывь(действие по глаголу),нагромоздка?Обязательно: «убывание», «нагромождение». Кто напишетдля сохрану?Нам подай «для сохранения». Иприноровканам не свычна, то ли дело «приноравливание»! Иперетаскмебели нам не так надёжен, как «перетаскивание».
(Там же. Стр. 469)
И вот – сам же нагнетает эти ненавистные ему отглагольные существительные среднего рода на-ение:«поведение», «самоограничение», «самоотречение», «существование». И зубы при этом у него не болят.
В этих своих письмах он не гнушается даже и советизмами. «Ваш переезд в Соединённые Штаты на постоянку…» пишет он в письме Н. Казанцеву. И правильно делает! Насколько это живее, выразительнее, чем уныло-казенное: «на постоянное место жительства». Но эта самая «постоянка» – она ведь не из того потерянного нами русского склада, ккоторому он призывает нас вернуться, а из ненавистного емусоветского говорка.Именно ему, этому советскому говоркусвычнее,как выразился бы в этом случае сам Александр Исаевич, несберегательная книжка,а – сберкнижка, нестоловая,а –столовка,некомиссионный магазин,а –комиссионка…И тьма тьмущая других таких же, прочно вошедших в наш языковой обиход выразительных, живых и гибких словообразований: «планёрка», «летучка», «продлёнка», «десятилетка», «гражданка» (гражданская жизнь, не военная:«Ушел на гражданку», «Отвык от гражданки»),«вертушка» (о телефонах правительственной связи), «времянка», «Ленинка» (о Государственной библиотеке имени В. И. Ленина), «загранка» (о заграничной командировке).
Естественный, живой и гибкий язык солженицынских писем свидетельствует о том, что пресловутый «словарь языкового расширения», ставший доминантой языка его художественной прозы, – это РЕЧЕВАЯ МАСКА, которую в любой момент он легко может снять. Или решить, что в этом случае её надевать не стоит. Или даже просто позабыть её надеть.
Такая РЕЧЕВАЯ МАСКА в художественной прозе – явление не новое. У литературоведов для его обозначения есть даже специальный термин:сказ….
СКАЗ – особый тип повествования, строящегося как рассказ некоего отдаленного от автора лица (конкретно поименованного или подразумеваемого), обладающего своеобразной собственной речевой манерой…