Фэнтези-2005. Выпуск 2
Шрифт:
Он снова оделил себя кашей, хоть и был уже сыт.
— А можно мне тоже попробовать? — Еля просительно посмотрела на котелок.
— Так бы и сразу! А то строишь из себя тут непонятно кого. Держи ложку.
Но ложку девочка не взяла. Она вскочила и, широко расставив ноги, встала над котелком — фигуры Бата, Раш-Раша и Ели образовали равнобедренный треугольник. Девочка протянула над варевом руку и быстро-быстро зашептала.
Запахло лавровым листом и имбирем. Причем запах был таким сильным, будто не щепоть травяной смеси высыпал в кашу Бат, но
Щекотный дух черного перца ударил Бату в ноздри, и он громогласно чихнул. Глаза охотника увлажнились.
Тем временем Еля прошептала новую абракадабру, сжала ладонь в кулачок, поднесла кулачок к губам и слизнула невидимое лакомство с растопыренных пальцев. Обсосала мизинец и удовлетворенно зажмурилась.
— Вкусно! — сказала она.
В тот же миг аромат специй растаял без следа. Ни лаврового листа, ни имбиря, ни перца. Сырой запах камня и душный запах птичьего помета вновь вошли в силу.
— Спасибо, дяденька Бат! — сказала девочка и вернулась на прежнее место. — Но только жжется немного внутри, как будто кишки чешутся.
— Раш-раш-раш, — отозвался юноша.
— На здоровье. — Бат утер нос рукой и заглянул в котелок. — Постой, а за что спасибо-то? Ты же ничего не съела!
— Я вообще мало кушаю, — сказала Еля тоном отменно полакомившегося дитяти, и это успокоило Бата. «Может, ей и впрямь пол-ложки — самое то?!» Как вдруг Бату кое-что вспомнилось: — Погоди, как это ты меня только что назвала?
— Дядей Батом. А что? — Зеленые глаза девочки округлились. — Разве не так?
— Так… Да только… Разве я тебе говорил, как меня зовут?
— Говорили!
— Что-то не припомню!
— Ну… тогда не говорили, — быстро сдалась девочка.
— Откуда же ты знаешь, как меня зовут?
— А мне Гррссы сказал.
— Так он же немой?
— A-а, ну да, немой, — задумчиво глянув на юношу, согласилась Еля. — Тогда мне ваши люди сказали. Охотники.
— Ты что же, видела их? Где ты их видела, скажи-ка?
Несложные вопросы Бата загнали Елю в тупик. Она согнулась, уперла локти в колени и уныло оттянула кулаками щеки.
— Не помнишь, где видела? — не отставал Бат.
— Не помню, — буркнула Еля.
— Ну вот… А имя — помнишь… Нехорошо получается. Разве родители… ну, или кто там тебя воспитывает, разве они не говорили тебе, что врать нехорошо?
— Говорили.
— Тогда сказала бы правду. На мне же не написано, что меня Батом зовут!
— Вообще-то написано. Для тех, кто умеет читать. — Девчонка озорно улыбнулась.
— И на каком это месте написано? Может, на этом? — Бат привстал и треснул себя по тесно обтянутому кожаными штанами заду. — Или на этом? — Хлопнул по лбу.
— Раш-раш-раш!
— На том месте, где у вас мысли.
— На голове, что ли?
— Нет, в голове.
— Ого! Да тут передо мной знатная ведьма Елеанирда Косматая собственной персоной! И она умеет читать, что у людей в голове! — сказал Бат глумливо.
— Ничего тут такого
— Что за друзья такие? Ведьмацкого, что ли, роду?
— Мои друзья — они духи, — серьезно ответила девочка.
У Бата похолодели кончики пальцев и отяжелел язык. Очень уж не любил он слово «духи». И вдвойне не любил ситуаций, в которых его обыкновенно произносят. Где какое несчастье — всегда духи виноваты. Удавился мужик — дух-самогубец им овладел, бабу свою зарезал — овладел дух ревности. Дом сгорел — духа воздуха не умилостивили. Уд не стоит — не нужно было мочиться под священным деревом, духа прогневал. Духи-духи-ду-хи. «Зато когда что-то путное случается, про духов и не вспоминает никто, мол, тут их влияния нету. Это как тот песняр говорил про войну, что города сдают солдаты, а берут — ихние воеводы…»
— Негоже детям с духами знаться, — осуждающе заметил Бат.
— Раш-раш-раш.
Срок ложиться еще не подошел, да и сна не было ни в одном глазу.
Стоило Бату заикнуться об отдыхе, как Раш-Раш с Елей поглядели на него укоризненно — мол, погоди, погоди!
— Чаю, что ли, сделать? — предложил Бат.
Гости воодушевленно закивали.
— Тогда, Елюшка, ступай на воздух, помой котелок, набери чистого снегу.
Та лучезарно заулыбалась, скинула шубку и в одном шерстяном платье с высоким горлом, свежем, чистом, словно бы вчера сшитом, шустро бросилась к лазу.
— А ты, Раш-Раш, дровишек наломай, а то вышли все… В общем, потрудитесь-ка теперь сами, покуда дядя Бат передохнет. Это будет по справедливости. Ведь я тут среди вас самый старший. И вы должны оказывать мне почтение, почти как царю, — пояснил Бат.
Каково же было его удивление, когда Раш-Раш вместо того, чтобы отправиться доламывать лежанку из горбыля, приблизился к нему, присел на корточки и… растянулся у его босых нечистых ног в земном поклоне.
Красиво сложенное тело юноши прижалось к холодному полу пещеры и застыло, лучась самым первосортным почтением. Словно был Раш-Раш опытным царедворцем, магистром льстивых наук. Наступи ему на голову — он и бровью не поведет, сочтет за честь.
Бат опешил, даже язык прикусил.
На какой-то миг он вдруг почувствовал себя, да-да, тем самым ирверским тираном Батом Иогалой, который, сказывают, восходил на трон по семи ступеням, на каждой из которых лежал плененный вражеский военачальник. Вот так, прямо по военачальникам, и восходил.
Молча созерцал Бат гибкую спину юноши с крыловидными выступами лопаток, скользил взглядом вдоль хребта по жемчужной коже, отливавшей шелковой голубизной, кое-где обросшей белесыми тающими волосками. Ласково ворошил взглядом же серебристые, с серым оттенком, кудри. И любовался бы он так, скользя и оскальзываясь, быть может, еще долго, если бы взгляд его не угодил в овраг свежей рубленой раны с розовыми расходящимися краями. Рана шла наискось от печени до самых ягодиц и была длиной в Батову ладонь. Рана, казалось, кричала о себе во весь голос.