Фэнтези-2005. Выпуск 2
Шрифт:
Звуки нелепых деревенских песен, которые она напевала себе под нос, нехотя отражались от высоких сводов пещеры.
Лежал на соломенном ложе обмертвелый, бледный Раш-Раш — лежал, не поднимая головы.
— Ему, наверное, очень больно, — сочувственно сказала Еля.
— Еще бы! Такую дыру в боку пропороли! — откликнулся Бат. — Но без масла было бы хуже. И кто это его так, не знаешь?
— Наверное, люди из той долины… Ну, где такой красивый дворец. В нем еще княгиня живет. Они хотели его поймать. Но у них
«Точно, беглый раб», — подумал Бат.
— И когда они его в покое оставят? — по-взрослому тяжко вздохнула Еля, ковыряя землю носком сапожка. — Вот бы их всех сходень завалил! Тогда другим неповадно было бы…
— Да разве можно так говорить, милая моя?! — На Бата нашло воспитательное настроение. — Ведь это люди живые! А ты им смерти желаешь! Да еще и такой страшной!
— Может, и нельзя. Но мне Гррссы жалко.
— Небось если бы ты сходень увидела настоящий — не говорила бы так. А только маму с папой звала. Кричала бы: «Спасите-помогите!» И клялась на хлебе, что больше никому такого желать не станешь!
— Ха-ха! Да я сходней этих, дяденька Бат, и побольше вашего видела, если хотите! — Зеленые глаза Ели азартно сверкнули.
— Ну-ну.
— Не верите?
— Не верю!
— А вот и глупо! Потому что если сходень сейчас пойдет, вы его больше моего испугаетесь. В тысячу раз!
— Как же, — не отрываясь от тряпицы, бросил Бат.
— Не верите? — Недоверие уязвило ее чуть не до слез. — Тогда на что поспорим?
— Да на что хочешь!
— Тогда на этот нож! — Еля указала на коротышку Кую, но, что-то свое в уме взвесив, тут же добавила: — Или лучше на тот. — И указала на Чамбалу.
— Да пожалуйста, спорь! Только где ты сейчас сходень найдешь, милая моя? Холодает… Сходень — это тебе не снежная крепость. Его нарочно не сварганишь.
— Ах не сварганишь?! — Девочка задыхалась от возмущения.
Они так увлеклись разговором, что не сразу заметили Раш-Раша, который поднялся с лежанки и теперь как ни в чем не бывало сидел на корточках в пограничье света. И слушал.
— Неужели оклемался? — Бат удовлетворенно поскреб щетинистый подбородок.
— Вот он и будет нашим судьей! — провозгласила Еля.
Бат вопросительно заломил бровь.
И тогда легкая, словно годовалая ланка, Еля скакнула в костер и резво топнула левой ногой. Прыснули искрами угли, и пещера враз наполнилась разноцветными, разновеликими огненными мошками и мотыльками — переливчатыми, перламутровыми, слепящими.
Бат заслонился рукой…
Когда он открыл глаза, пещера, очаг, котелок с чаем — все пропало, ушло.
Он стоял на вершине горы, формой и цветом напоминавшей сморчок-переросток. А рядом с ним, раскинув руки встречь дюжему ветру, ветру небес, но более уже не земли, приплясывала Еля — в своем шерстяном платье, без шубки.
— Раш-раш, —
Бат огляделся.
Полная луна — близкая, почти ручная, стояла еще низко. Ее маслянистым светом щедро были облиты соседние вершины — такие же лысые, облые.
Пониже, там, где начинаются сланцы — недомерочные березки-рябины да можжевельник, — раскинулась ватная перина облаков, кое-где уже порванная ветром. В прорехи виднелись вершины пониже, ущелья, тропы, кривой лес.
Ветер переменил направление.
И, словно дождавшись условленного сигнала, Еля закричала, обращаясь к пустоте.
Закричала хриплым, недетским голосом — воронье карканье, а не крик.
Но Бат лишь равнодушно пожал плечами. Елина поза, Елина гримаса и даже ее хриплый вопль — это казалось ему почти естественным, почти правильным. Почти не страшным.
Тем временем ветер продолжал капризничать — теперь он обратил свою мощь на восток.
Сильный, беспардонный, напирающий в спины, он свистел в ушах, сбивал с ног. Но — и здесь Бату снова нужно бы удивиться — он не чувствовал холода. Хотя был бос и не одет.
— Чего мы ждем? — спросил Бат, старательно отталкивая от груди накатившую вдруг плотную, живую волну страха, которая, впрочем, далеко не ушла, но обратилась звездчатой россыпью, фейерверком стрельнула в ночное небо да там до поры и замерла, на все нахально глазея.
Увлеченная невидимым Еля не ответила. Казалось, она Бата просто не слышит.
Охотник подошел к девочке вплотную и требовательно привлек к себе. Еля посмотрела на него снизу вверх мутным, пьяным взглядом.
— Что еще? — дерзко спросила она.
— Чего мы ждем? — повторил Бат.
— Мы ждем сходня! — Еля вырвалась и оттолкнула Бата.
— И долго еще ждать?
Бат был готов поручиться, что если бы не мытарь-ветер, взымавший по звуку с каждого созвучия, за спиной его послышалось бы «раш-раш-раш!».
— Долго еще ждать? — спросил Бат, обращаясь к юноше, который завороженно смотрел туда же, куда и Еля, то есть — в никуда.
Но ответила ему Еля:
— Мы уже на нем! Смотрите! Мы уже еде-е-ем! — И Еля засмеялась ликующим, захлебывающимся смехом, в котором много было от оргии и совсем ничего — от детских забав. — Едем!
Снег под их ступнями дрогнул. Заворчал. Заерзал. Словно бы какая-то сила нехотя его одухотворяла — так, неспешно, но неотвратимо, превращаются в экстатические волчки храмовые медиумы, когда их телами овладевают духи божественных танцоров.
Тут же снежный корж неспешно тронулся вниз по отлогому склону — набирая скорость, наращивая мощь.
— Хотите, я дам вам свою руку? — спросила Бата Еля.
— Зачем?
— Ну, вам же, наверное, страшно…
— Нет, — сквозь зубы процедил Бат.