Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра (CИ)
Шрифт:
Ориджин схватился на ноги. На миг он растерялся: что делать? Нас атакуют - внезапно, во тьме! Командовать боем?.. Стоять в стороне?..
Луис тоже подхватился, и в его руке откуда-то возник кинжал. Верно, он прав: к оружию. По примеру механика, Эрвин выхватил меч.
– Останьтесь тут, Луис. В бою от вас пользы...
– Простите, милорд, - хрипло каркнул механик и взмахнул рукой.
Эрвин не успел ни блокировать, ни отскочить, ни даже удивиться. Луис ударил его ножом в грудь - сверху вниз, под левую ключицу.
Первой
– Почему?..
– выдавил Эрвин.
Глаза Луиса - выпученные, шальные, белые в лунном свете. Он уставился на нож в своей руке, на грудь Эрвина - будто не мог понять, отчего лорд еще на ногах. Схватил кинжал двумя руками и занес для нового удара. Тогда, внезапно для самого себя, Эрвин прыгнул с обрыва.
Воздух, полет. Выступ стены, удар, плечо, взрыв. Воздух. Пальцы царапают по стене, боль под ногтями. Выступ. Миг равновесия - затем воздух, полет, ужас. Новый выступ. Эрвин грохнулся на него боком, дыхание вышибло прочь, из раны плеснула кровь. Он ослеп от боли. Он закричал бы, если б мог дышать.
Где-то вверху механик приглушено буркнул:
– Слава богам.
Левой рукой Эрвин вцепился в грудь - мокро, скользко под пальцами. Правой нащупал выступающий камень, схватился, подтянул себя подальше от края. Протянул руку - стены не было. Он лежал у входа в грот, каких много по всем стенам пещеры. Эрвин уперся локтем, сковырнул себя с места, вкатил внутрь выемки. Рана вспыхнула каленым железом, когда вес тела пришелся на левый бок.
Наверху, едва слышные, шаркали шаги Луиса. Далеко, очень далеко рваными нотами звенел бой.
Эрвин задыхался. Каждый вдох отдавался болью. Рубаха с пугающей скоростью намокала от крови. Срывая костяные пуговицы, он распахнул камзол. Попытался отодрать полу сорочки - боги, как мало сил! Вытащил кинжал, принялся кромсать ткань на себе, пока в ладони не остался приличный клок. Ощупал грудь.
Левая ее половина была горячей и липкой. Пальцы скользили, елозили, вдруг вонзились в тело обжигающей болью. Вот рана - на дюйм ниже ключицы, слева, у подмышечной впадины. Только не кричать, не кричать! Он приложил тряпицу, зажал ладонью. Ощупал другой рукой. Не понять, остановилось ли кровотечение: вокруг темень, а кожа и так вся в крови. Но тряпка быстро стала мокрой и горячей.
Шаги наверху, вроде, стали отдаляться, но вскоре приблизились вновь. Отблеск пламени упал на дальнюю стену пещеры. Факел?.. Краем сознания Эрвин отметил, что звуки битвы утихли. Мы уже победили? Должно быть. Против дикарей-то...
Эрвин расстегнул пояс, подтянул повыше, перекинул через грудь. Отнял тряпицу от раны, свернул материю, получил плотный короткий валик. А теперь... Второе отцовское правило: терпи боль
Тьма пещеры пошла багровыми кругами. Эрвин испугался, что сейчас лишится чувств. Кусочек тряпицы между ребер ощущался так, словно туда вогнали шипастый набалдашник булавы. А наверху, на тропе, чей-то незнакомый голос спросил:
– Лорденыш мертв?
– Да, сир...
– Ты убил его?
– Э... я не...
Это растерянное бульканье принадлежит Луису. Но кто второй? Уверенный жесткий голос. Слишком правильный выговор для дикаря.
– Повторяю: ты убил его?
Ударение на "убил", не на "ты". Так спрашивают о выполнении приказа.
– Да, сир... заколол.
– Где тело?
– Внизу, вон там.
Наверное, Луис указал пальцем в темень провала, где сорока футами ниже корчился Эрвин София.
Терпи молча. Лишь девицы и ничтожества рыдают от боли. Эрвин накрыл рану кожаным бортом камзола, поверх перебросил ремень и туго затянул. Левой рукой зажал себе рот, чтобы не заорать, зубами впился в ладонь. Недостаточно туго, нужно дотянуть...
– Ты уверен, что он мертв?
– Я ударил его прямо в сердце, сир, а после сбросил вниз. Мертвее не бывает, сир.
Лжешь. Ты промахнулся дюймов на пять, даже легкое не пробил. Дурак, что вообще целил в сердце. Удар снизу в печень был бы надежнее.
– Почему так поздно?
– спросил второй. Голос холоден, как снег на Подоле Служанки.
Эрвин вновь потянул ремень. Сжал челюсти, задавливая крик. Чуть не откусил себе большой палец. Язычок пряжки стал в отверстие, ремень туго перехватил грудь. Он сдавленно выдохнул.
Пещера эхом отбрасывала голоса:
– Что вы говорите, сир?..
– Ты должен был прикончить его до Реки.
– Откуда вы знаете?
– удивился Луис и тут же захрипел. Тот, второй, что-то сделал с ним.
– Сир... сир... простите...
Эрвин дышал, зажимая рот. Один звук - и они спустятся за тобой. Терпи молча. Молча.
– Так почему опоздал?
– Непросто, сир... Он же Ориджин... Я пытался, но все не выходило.
– Дурак, - констатировал второй.
У него все же есть акцент - слабый, но заметный. Эрвин мог распознать на слух говор большинства земель, но не этот. Дикарь?.. Отчего Луис зовет его "сир"?.. И где наши? Почему кайры никак не доберутся до этих двоих?!
– Но теперь-то я сделал... убил...
– голос механика срывался от страха.
– Ударил в сердце, скинул вниз! Он мертв, сир... правда!
– Хрупкий, хрупкий человек, - произнес второй со странным своим акцентом.
– Уходим.
Эрвин ждал, пока их шаги удалятся и затихнут. Казалось, они ползут, как слизняки. Сколько времени уже прошло, а шаги все слышны, слышны. При каждом вдохе края раны трутся о тампон. Терпи молча. Терпи молча, пока они уйдут. Когда шаги затихнут, ты разожмешь рот и заорешь во всю силу, сколько угодно. Только пусть уйдут!