Фердинанд Великолепный

Керн Людвик Ежи

Фердинанд высунулся наружу, и у него от страха шерсть под костюмом встала дыбом.

Внизу, насколько хватал глаз, виднелись вбитые в землю высокие колья, какие расставляют в огороде под фасоль или под горох.

– Вот так штука!
– и перепуганный Фердинанд, сдвинув на лоб котелок, стал почесывать затылок.
– Что же делать? Через минуту мы напоремся на эти дурацкие колья, и тогда? Хотел бы я посмотреть на вас, директор, как вы сядете на кол?

– Подумайте лучше о себе, - с горечью отозвался директор.
–

Нашли время для шуток. Нужно подумать о спасении.

– Но ведь это не в вашей власти, - отозвался Фердинанд.

– Не совсем, - решительно возразил директор.
– Нужно только снова начать подъем.

– Да, но как?

– Очень просто - согнать с крыши голубей.

– Понял!
– с готовностью подхватил Фердинанд и, высунувшись из кабины, закричал:

– Голубовский, а Голубовский!

Но Голубовский не отзывался. Тогда принялся кричать директор. Опять молчание.

Тогда они закричали вместе:

– Го-лу-бов-ский! Го-лу-бов-ский!

Снова никакого ответа. Оказывается, Голубовский уснул на вершине пирамиды и ничего не слышал. Он проснулся только тогда, когда один из примостившихся внизу голубей легонько клюнул его в живот.

– Что случилось?
– спросил с досадой Голубовский.
– Даже вздремнуть нельзя.

Директор и Фердинанд сразу узнали его голос.

– Голубовский, спасите нас, мы погибнем на кольях для гороха, спасите!

Голубовский покинул свой пост на вершине пирамиды и впорхнул в кабину.

– Что делать?
– спросил он.

– Забирайте своих голубей!
– крикнули полуживые от страха пассажиры.

– Все с крыши!
– крикнул Голубовский, и, послушные приказу, голуби разлетелись в разные стороны. Кабина подскочила вверх и, набирая скорость, устремилась ввысь, к облакам.

– Помогите нам, Голубовский!
– завопили опять директор с Фердинандом. Мы погибаем в космическом пространстве.

– Что делать?
– спросил с готовностью Голубовский.

– Пусть голуби снова сядут на крышу.

– Всем на крышу!
– скомандовал Голубовский.
– Нет, не всем, пусть на крышу сядет половина. А остальные пусть летают поблизости.

Часть голубей забралась на крышу, и кабина сразу перестала подниматься. Но и вниз не опускалась. Она просто висела в воздухе.

– Великолепно, - сказал Фердинанд.
– Только мы не можем висеть до скончания века в воздухе.

– Не огорчайтесь, дорогой Фердинанд, - сказал Голубовский, - сейчас подует ветер и унесет нас от этих ощетинившихся кольями полей. Когда мы окажемся над подходящим местом, я велю остальным голубям снова сесть на крышу, и уж тогда-то, я думаю, вы приземлитесь без помех.

– Просто диву даешься, до чего вы предусмотрительны, - не мог сдержать восхищения директор.
– Что касается меня, то я с удовольствием высадился бы в городском

парке.

– Почему именно в парке?
– поинтересовался Фердинанд.

– Потому что там сегодня выставка всенародных собак, которую я собираюсь посетить. В ней принимает участие моя любимая такса Мерседес. Вы не можете себе представить, дорогой Фердинанд, какая это замечательная собака.

– По-моему, "мерседес" - марка автомобиля, - заметил Фердинанд.

– Да что вы?
– изумился директор.
– Вот никогда бы не подумал, что автомобиль назовут так же, как мою собаку. Впрочем, разве дело в этом?

– Разумеется, нет, - ответил Фердинанд.
– Каждый имеет право носить имя, которое ему нравится. Мерседес... Мерседес... Звучит неплохо. Я с удовольствием познакомлюсь с вашей Мерседес.

– Как вы думаете, не высадиться ли нам прямо на выставке?
– спросил директор у птиц.

– Надо наладить связь с Ветром, - сказал Голубовский.

– Мы с ним, к сожалению, не знакомы, - воскликнули в один голос директор и Фердинанд.

– О, это не так важно, я попробую поговорить с ним сам, - ободрил путешественников Голубовский и выпорхнул из кабины.

Он пропадал минут пятнадцать, а может, и полчаса. Но вот он появился снова и с улыбкой сообщил:

– Все в порядке. Ветер обещал поддуть вас к городскому парку.

Теперь осталось только ждать. Ощетинившиеся кольями поля постепенно исчезли из виду, появились леса, луга, река с мостом, затем замелькали домики, потом показались большие дома, и вот кабина поплыла, наконец, над парком.

– Вот мы и на месте, - сказал директор. Голубовский велел всем голубям сесть снова на крышу, и кабина стала опускаться. До их слуха донесся многоголосый лай.

Это все собранные на выставке собаки приветствовали, каждая на свой лад, необыкновенный воздушный корабль.

X

Кто никогда не был собакой, тот не в состоянии понять, что такое для породистой собаки выставка. Это то, о чем собака мечтает. Это то, что она видит во сне. Это то, о чем она тайком беспрестанно говорит с другими собаками при встрече на прогулке. Выставка имеет такую же притягательную силу, как бал для молоденькой девушки или игра в футбол для мальчишки, синева моря для глаз, вкус мороженого для нёба.

Кабина благополучно приземлилась на окруженной деревьями лужайке. Под приветственный лай, вой и урчание всех собранных на выставке экспонатов Фердинанд с директором спокойно, величественно переступили порог кабины. На их лицах было написано равнодушие, но сердца бешено бились в груди от радости. Что и говорить, приятно после столь необычного путешествия очутиться снова внизу и ощутить под ногами землю.

Фердинанд, который, как мы знаем, ни при каких обстоятельствах не терял хладнокровия, сказал, обратясь к директору: