Ферма Гринфингерс

Данвилл Джойс

– Что сказать?

– Ты же что-нибудь думаешь по этому поводу!

– Почему ты так решила?

– Ну… о тебе же говорится в письме, – с отчаянием сказала Сьюзан.

Кэти спокойно улыбнулась:

– Обо мне тоже. Тогда я вот что скажу: когда-нибудь с этим человеком надо будет серьезно поговорить.

Сьюзан подумала, что бесполезно выводить Кэти из ее спокойного состояния. Она была слишком спокойна и равнодушна.

Телефон вновь прервал их разговор. Начинался сезон посадки растений. Наступало горячее время.

Отчаянно

желая чем-нибудь заняться – все равно чем, – Сьюзан предложила свою помощь Питеру, и он согласился. Ей доверили пикирование рассады. Отупляющее занятие, но в данный момент наиболее подходящее: можно забыться и ни о чем не думать.

Глава одиннадцатая

Теплица, в которой работала Сьюзан, называлась «Городской морг». Девушки, которым она помогала здесь, объяснили, что это название здорово контрастирует с соседней теплицей, которую называли «Бедламом».

– Мы все здесь спокойные и работящие, – весело объяснили они.

Сьюзан подумала, что же тогда происходит в «Бедламе», поскольку «Городской морг», с ее точки зрения, явно не соответствовал своему названию.

Девушки, работавшие с ней, были веселыми и доброжелательными. Ей было интересно с ними. Первые несколько дней Питер часто заходил в их теплицу и смотрел за ее работой. Он внимательно наблюдал, осматривал каждый ящик, с которым она работала.

Однажды утром Питер вошел и сказал:

– Мне нужны несколько ящиков «Больших тихоокеанских дельфиниумов». Вы будете заниматься этим, мисс Ройден.

Редкий сорт требовал больше внимания к себе, и Сьюзан была польщена тем, что его выбор пал именно на нее. Она хотела пройти это испытание. Поэтому Сьюзан еще никогда не работала с таким старанием, как теперь. Ей уже некогда было особенно задумываться.

Миссис Брэй приносила днем большой самовар с чаем и к нему горячие, свежие, с пылу с жару, плюшки. Обычно девушки пили чай парами.

Сьюзан резала бутерброды и находилась в компании девушек весь день, что ее вполне устраивало, поскольку она опасалась, что Питер в любой момент мог начать задавать вопросы. Но шумная атмосфера «Городского морга» не позволяла сделать этого.

Часто к ним присоединялась Кэтлин. Ее постоянно отрывали телефонные звонки, и девочки кричали ей вслед: «Если это о маках, скажи им, что они увяли, Кэт!» Никому не нравилось заниматься ими, поскольку они были слишком маленькими и медленно росли.

Однажды зайдя в дом, Сьюзан столкнулась лицом к лицу с Питером. Ее дневная работа закончилась, и ей было невдомек, как сильно она испачкана. Попытавшись проскользнуть мимо Питера, она немного замешкалась, и он, взяв ее за плечо, резко повернул к себе.

Ей показалось, что он собирался спросить ее о Деннисе. Он должен знать о письме. Вместо этого Питер взял обе ее руки в свои и долго изучал каждую по очереди.

Руки

были определенно грязные. Она еще не успела помыться. Хорошей щеткой для ногтей можно привести их в порядок, но глубоко въевшаяся грязь – чистая грязь, как об этом думала она, никогда не беспокоила Сьюзан.

Прошла целая минута, а он все еще не выпускал ее руки. Сьюзан смутилась.

– Андреа была бы шокирована, – заметила она для того, чтобы хоть что-то сказать, и тут же прикусила язык.

Почему она упомянула Андреа?

Питер промолчал. Немного погодя он отпустил ее, и она поспешно ретировалась в свою комнату.

На следующий день, когда луковицы дельфиниумов были готовы для посадки в ящики, именно ее выбрали на эту работу.

– Надень солнечные очки, – посоветовала Лорела. – Они тебе помогут, когда начнут слезиться глаза.

– Я думаю, у меня все будет в порядке.

Сьюзан взяла обратно много луковиц, которые она очистила для Брауни.

Лорела посмотрела на нее с сомнением.

– Они имеют очень сильный запах. Это австралийские луковицы.

– Они острее, чем испанские? – улыбнулась Сьюзан.

«Луковицы, – думала она, – это всего лишь луковицы, чистишь ли ты их или высаживаешь».

Но вскоре поняла, как она ошиблась.

Это был особый сорт, и хотя тонкие зеленые стебли выглядели вполне невинными, эффект оказался разрушительным. От первого ящика у нее начало жечь глаза, от второго она зашмыгала носом, а от третьего у нее потекли слезы.

– Теперь ты принята в члены нашего общества, – приветствовали ее девушки «Городского морга». – Выйди на улицу и подыши, а мы закончим без тебя. И не возражай! Для начала хватило бы и одного ящика.

Сьюзан вышла из теплицы. Яркий солнечный свет заставил ее зажмуриться.

Кто-то подошел к ней и отвел в тень дерева. Она даже не протестовала, так сильно жгло глаза, а слезы все еще лились.

– Женские слезы, – произнес знакомый голос, – означают одно их двух – сожаление о прошлом или страх за будущее. Мисс Ройден, ради Бога, воспользуйтесь платком!

Ей сунули в руку большой кусок материи, и она приняла его с благодарностью.

Потом Сьюзан почувствовала нечто мокрое и холодное. Очевидно, Русти прижался носом к ее рукам. Собака, желая утешить Сьюзан, буквально одолела ее своим мокрым сочувствием.

– Все здесь слишком сильное, – пожаловалась Сьюзан, – включая собачьи нежности.

– Включая дисциплину, я полагаю. Допускаю, что с вами довольно плохо обращались с тех пор, как вы здесь. Первый – Русти, затем эпизод с хлыстом, в следующий раз вы настаивали на том, чтобы превратить себя в наживку для акул. А сейчас я нападаю на вас с луковицами-отравителями. Это действительно кошмар, не так ли?

Сьюзан потерла глаза:

– Я полагаю, что разговариваю с мистером Турлсом?

Он засмеялся.