Ферма трупов
Шрифт:
— Может, он позвонил ей сразу как приехал из аэропорта?
— А потом пошел наверх и полез в петлю?
— Все не так, док. Наверх он пошел передернуть. Может, они завелся от разговора с ней.
Вполне возможно, Марино был прав.
— А как фамилия того мальчика, в которого была влюблена Эмили? Звали его Рен, это я помню.
— Зачем тебе?
— Хочу с ним поговорить.
— Ты, может, не в курсе, но детишкам завтра в школу, а сейчас уже почти девять.
— Марино, — спокойно сказала я, — ты ответишь на мой вопрос или нет?
—
— Нужно съездить к нему.
Марино полистал свой блокнот, затем бросил на меня короткий взгляд. В усталых глазах я увидела не просто гнев и возмущение — нет, в них сквозило невыносимое страдание.
Максвеллы жили в бревенчатом сборном доме современного вида, стоявшем на лесистом участке, откуда открывался вид на озеро. Мы съехали на гравийную дорожку, залитую ярким желтым светом. Позвонив в дверь, мы стояли на крыльце, ожидая, пока кто-нибудь выйдет. От холода у рододендронов свернулись листья, а при дыхании изо рта выходил пар. Нам открыл молодой мужчина сухощавого телосложения. На узком лице выделялись очки в черной оправе. Он был в темном шерстяном халате и тапочках — по-видимому, после десяти мало кто в городе еще не спал.
— Я капитан Марино, а это доктор Скарпетта, — произнес Марино официальным «полицейским» голосом, способным любого привести в трепет. — Мы совместно с городскими властями работаем над делом Эмили Стайнер.
— А, вы из ФБР, — догадался мужчина.
— Вы мистер Максвелл? — спросил Марино.
— Ли Максвелл. Заходите, пожалуйста. Думаю, вы хотите расспросить нас о Рене.
Мы вошли внутрь. По лестнице навстречу нам спускалась грузная женщина в розовом спортивном костюме. Она смотрела на нас, по-видимому, уже зная, зачем мы здесь.
— Он у себя в комнате. Я читала ему на ночь, — сказала она.
— Можно с ним побеседовать? — произнесла я как можно более осторожно, стараясь не встревожить родителей.
— Я могу привести его сюда, — предложил отец.
— Если вы не против, я предпочла бы сама подняться к нему, — возразила я.
Миссис Максвелл рассеянно теребила расходящийся шов на манжете. Я заметила у нее небольшие серебряные серьги в форме крестиков и такое же колье на шее.
— Может, пока док занимается мальчиком, — вмешался Марино, — мы с вами тоже поговорим?
— Тот полицейский, который умер, уже расспрашивал Рена, — заметил отец.
— Я в курсе, — ответил Марино тоном, говорившим о том, что ему на это наплевать. — Мы не отнимем у вас много времени, обещаю, — добавил он.
— Что ж, пойдемте, — обратилась ко мне миссис Максвелл.
С трудом поднимаясь по ступенькам, она провела меня по ничем не застеленной лестнице на второй этаж. Комнаты наверху были залиты таким ярким светом, что у меня заболели глаза. Кажется, ни внутри, ни снаружи дома Максвеллов не осталось ни одного темного уголка. Мы вошли в спальню Рена. Мальчик
— Ты почему не в постели, сыночек? — Голос матери прозвучал нестрого и устало.
— Пить захотелось.
— Принести тебе еще воды?
— Не, не надо.
Мне стало понятно, почему Эмили считала Рена Максвелла привлекательным. Долговязый, худой — он, видимо, так сильно вытянулся в последнее время, что мускулы не поспевали за ростом костей, — с непослушными лохмами золотистых волос, спадавшими на васильковые глаза. Свежее лицо, четкая линия губ… Обкусанные до мяса ногти и на руках несколько браслетов из сплетенных полосок сыромятной кожи, которые не снимешь не разрезав. Почему-то именно браслеты подсказали мне, что он пользуется в школе большим успехом, особенно у девочек, к которым относится скорее всего с пренебрежением.
— Рен, это доктор… — Миссис Максвелл взглянула на меня. — Простите, не могли бы вы еще раз назваться?
— Меня зовут доктор Скарпетта, — улыбнулась я смутившемуся Рену.
— Я не болен, — выпалил он.
— Она не такой доктор, — успокоила его мать.
— А какой? — спросил он меня. Любопытство, видимо, пересилило застенчивость.
— Ну, она вроде Люциаса Рэя.
— Он же не доктор, — нахмурился Рен, — а гробовщик.
— Сынок, ляг в кровать, а то простудишься. Доктор Скарлетти, вот вам стул. Я буду внизу.
— Не Скарлетти, а Скарпетта, — буркнул ей в спину Рен.
Он забрался в постель и натянул на себя светло-розовое, цвета жевательной резинки, шерстяное одеяло. За задернутыми шторами с изображением бейсбольной атрибутики угадывались очертания наградных кубков. На сосновых стенах красовались постеры со звездами спорта. Мне был известен только Майкл Джордан: он, как обычно, возносился в прыжке с видом небожителя. Я пододвинула стул к кровати и вдруг почувствовала, какая же я старая.
— А сам ты каким спортом занимаешься? — спросила я.
— Я играю за «Ос», — гордо ответил он, видимо, довольный тем, что из-за моего присутствия сможет лечь попозже.
— За «Ос»?
— Это наша бейсбольная команда младшей лиги. Мы тут всех в округе побили. Как это вы не слыхали про нас?
— Живи я здесь, я обязательно знала бы о вашей команде, Рен. Но я живу в другом месте.
Он разглядывал меня, как будто я была каким-то экзотическим животным в зоопарке.
— Я еще и в баскетбол играю. Могу даже между ногами мяч провести. Спорим, вы так не умеете?
— Ты совершенно прав, не умею. Расскажи мне об Эмили Стайнер, пожалуйста. Вы ведь дружили?
Он уставился на руки, нервно теребившие край одеяла.
— Давно вы друг друга знаете? — продолжала я.
— Ну, виделись иногда. Мы ведь в одной группе молодежного клуба. — Он взглянул на меня. — И еще мы оба в шестом учимся, только в параллельных классах. Я в классе миссис Винтерс.