Ферма звезд на краю земли
Шрифт:
Дверь оказалась заперта. Очередной порыв ветра добрался до сердца, заставив сжаться в ледяной комок. Как глупо. Я себе точно что-нибудь отморожу. Или вовсе обратно не дойду…
В отчаянии я заколотила по двери кулаком. Она распахнулась немедленно — Тео стоял на пороге, словно поджидал.
— Черт возьми, Стася! — воскликнул он и за руку втащил меня в дом. — С ума что ли сошла!
Свет нигде не горел, только фонарь в моей руке. Я не смогла целиком разглядеть гостиную, казавшуюся огромной и пустой. Тео
— Надеюсь, у тебя ко мне серьезное дело, — сказал он, снимая с меня перчатки, пальто, шапку, разматывая шарф, мокрый от снега. — Иначе это настолько идиотский поступок, что ему даже имени нет.
Большое мягкое кресло, в котором я утонула. Колючий шерстяной плед. Тео опустился на колени, чтобы меня разуть, и я подумала, что это могло было быть романтично, если бы я зубами не стучала.
— Тебе придется остаться до утра. Для Йенса что-нибудь придумаешь, хотя я не представляю, какая необходимость может выгнать из дома в такую пургу.
— Я думала, в Вармстеде двери не запирают, — пробормотала, еле шевеля губами. Они дрожали. Должно быть, я была в тот момент очень жалкой, и все, на что могла рассчитывать — его жалость и этот плед.
Он поднялся и сел в соседнее кресло. Свет так и не включил, и черты его лица, подсвеченного фонарем, казались резче.
— Я хотел, чтобы ты постучалась, — произнес вполголоса. — Я не видел сквозь стены, в каком ты состоянии.
— Вы умеете видеть сквозь стены?
Мы перешли на ты?
— Умею. Так зачем ты пришла, Стася?
Наверное, уже незачем. Куда мне в таком виде, в самом деле. Но я все же ответила. Порылась в кармане, нашла флакончик и протянула ему.
— Чтобы остаться до утра.
38
— Это ни к чему, — кивнул он на приворотное зелье на моей ладони.
— Отчего же? Вы ведь говорили, что его хватит как раз до утра. И что я вам симпатична. А у меня любопытство. И я все равно уже здесь. Почему — нет?
— Ты так откровенна и несдержанна, что это можно было бы принять за распущенность, не будь ты из другого мира. Возможно, в вашем обществе все иначе. Это не любопытство, иначе все было бы проще. Чего ты хочешь? Я вижу эмоции, не намерения.
Было слишком похоже на провокацию. Я едва сдержалась, чтобы не объяснить конкретно, чего хочу, прямым текстом, во всех подробностях — как, куда и сколько раз. Увидеть его эмоции, или услышать, если повезет и он соизволит их озвучить.
— Я хочу осмотреть вашу спальню. — К счастью, я успела немного отогреться, перестала дрожать, и это не прозвучало жалобно. — Так понятно или еще конкретнее сказать?
Оглядевшись, поставила флакончик с зельем на журнальный столик, чтобы перестать
— Грубо, Стася. Посиди пока тут, я приготовлю тебе горячий отвар. Это быстро.
И вышел, а мне захотелось закричать, топать ногами и швырять ему вслед какие-нибудь предметы, правда, выбор был невелик. Тео явно любит минимализм, кроме его дурацкого подарка и швырнуть-то нечего…
Внезапно меня осенило: а ведь он наблюдал, что я с этим самым подарком буду делать после того, как он отказался. Положу ли в карман, чтобы на ком-нибудь еще использовать, или брошу за ненадобностью?
Почему-то возникла абсолютная уверенность, что было именно так. Тео не все равно. Он себя выдал.
Он вернулся через пару минут — конечно, он ведь умеет наложением рук воду кипятить. Поставил на столик поднос с чайником и чашкой.
— В вашем мире слишком много условностей, — сказала я.
— Мы ведь не дикари.
— Тогда считай меня дикарем. — Я встала, оказавшись с ним рядом, и положила руки ему на плечи. — Больше ничего не говори, это лишнее. Я же пришла. А ты — открыл мне дверь.
Прошла секунда. Другая. Кажется, у меня остановилось сердце, и весь мир замер в ожидании. В мимолетном и одновременно бесконечном моменте, когда еще ничего не решено, еще можно передумать, отступить, все исправить…
Его ладони легли на талию, и я подалась ему навстречу, всем телом, уже не раздумывая. Его губы оказались совсем близко, еще чуть-чуть — и коснутся моих.
Но это бы не был Тео, если бы все случилось так просто.
— Пообещай, что никому не расскажешь, — произнес он, чуть отстраняясь. — Ни Йенсу, ни своей бестолковой подружке, ни в молитве перед сном.
Я и не собиралась. Зачем о таком рассказывать?
— Хорошо, обещаю. А ты тогда…
— Нет, Стася. Я тебе ничего обещать не буду. Вообще ничего. Даже что тебе это понравится. Ты точно уверена?
— Можно я тебя ударю?
— Раз ты любишь именно так… Я не против.
И поцеловал меня. Я так давно и так сильно этого хотела, что задохнулась от нахлынувших эмоций, невероятно мощного потока, закружившего, сбивающего с ног. Если бы Тео меня не держал, рухнула бы, теряя точку опоры.
Он целовал неторопливо, чувственно, неожиданно нежно, долго — столько, чтобы хватило вдоволь. Кончиками пальцев лаская шею, скулу, мочку уха, зарываясь в волосы на затылке. То едва перебирая пряди, то сжимая их чуть ли не до боли, отчего будто электрический ток бежал вниз по позвоночнику.
Оторвавшись от моих губ, заставил запрокинуть голову. Языком провел дорожку от ямки над ключицами до подбородка.
— Ты все еще видишь мои эмоции? — спросила, безуспешно стараясь выровнять дыхание. Не потерять остатки контроля. Удержаться.