Фермер, который меня довел
Шрифт:
— Шы надо, Ховер? — спросил темнокожий.
— Я же сказала — амулет рода, который дед оставил у вас.
Мужчины снова переглянулись и быстро зашуршали на своем наречии. Когда обсуждение было закончено, рыжий, наслаждающийся трубочкой, сказал:
— Ладок, свезем вас к Инк Чи. Правила знаете?
— Правила? — спросила я.
Рыжий и блондинистый ухмыльнулись, а темнокожий объяснил:
— Нише не таить при Инк Чи. Все свое оставлять, где есть.
— Вещи оставить здесь? — уточнила я.
Пустынник кивнул, а другие
— Можно поточнее?
— Кар и все свои вещи оставите здесь, а сами разденетесь полностью. Так вы покажете свое уважение Инк Чи и доверие к нам, — объяснил рыжий. — Это правила. А то мало ли, чего с собой принесете и на себе. Голый-то человек на себе оружие не притащит, и ничего не укроет, уо-ох.
— Разумно, — кивнул агент.
— Оскорбительно! — возразила я сердито.
— Будь тихо, женщина! — напустился на меня темнокожий. — Голос греметь нельзя!
Рыжий и блондин снова заржали.
— Это обязательное условие? — осведомился Руд. — Женщина тоже должна раздеться? Не хотел бы смущать ее, да и нехорошо это.
Ровный спокойный голос агента подействовал на мужчин, как надо, и они перестали бесстыдно скалиться. Темнокожий ответил:
— Так надо, уо-ох. Не позор, убиранье нападения.
— Мера предосторожности, — перевел рыжий. — Ну так че?
— Ниче! Мы уезжаем, — уверенно заявила я, вызвав негодование пустынников, ведь женщинам «надо быть тихо» и «голос греметь нельзя».
— Не-не-не, — елейно проговорил блондин. — У Ховера должок, уо-ох. Теперь твой должок.
— Какой еще должок?
— Плекать к Инк Чи, — строго сказал темнокожий, и велел другим: — Обшарить.
Мужчины шагнули к нам; Руд встал передо мной, чтобы оградить от «обшаривания», и спокойным ровным голосом объяснил пустынникам, что с ними станется, если они хотя бы пальцем тронут нас без разрешения.
Невозмутимый тон агента и его уверенный вид сыграли свою роль. Пустынники остановились, в который уже раз переглянулись, снова зашуршали на своем, и объявили, что, так и быть, мы можем войти в Золотые пески в нижнем белье. Руд выразительно посмотрел в глаза главного — темнокожего — и тот сдался: мне разрешили пройти в одежде.
А вот Руду пришлось раздеться до трусов. Пока он раздевался, меня «обшаривали», и вот здесь-то пустынники дали себе волю — все ощупали-прощупали, но я стерпела это меньшее зло и, когда с проверкой было закончено, покосилась на агента.
Он остался в одних только трусах, невозмутимый, уверенный в себе, шикарный, словно стоит в лучшем костюме, отличающийся от пустынников как породистый коок от дикого… впрочем, Эттерика Руда сложно сравнить с кооком, он скорее ящер…
Мы сели в монструозный кар вместе с пустынниками и покатили в гости к Инк Чи.
В каре нам завязали глаза, чтобы мы не запомнили путь, и, после получаса езды (я запоминала
Темнокожий заговорил о чем-то своим сочным, густым голосом; в его речи пару раз промелькнула моя фамилия. Откуда-то спереди раздался странный звук — то ли кряхтенье, то ли смех, а то ли и вовсе кашель. После этого странного звука мы услышали голос, опять же, неопределенный — то ли мужской, то ли женский, то ли гневный, то ли издевательский.
Рыжий шепнул мне на ухо перевод:
— Великий Инк Чи не будет с тобой разговаривать, ведь поганый Ховер — твой родич.
— Дед, — машинально исправила я.
— Неважно. Мы уведем тебя к женщинам, пока твой мужчина будет говорить с Инк Чи.
— Но он не мой мужчина!
— Это можно исправить, — отозвался шепотом Руд.
— Тихо! — прошипел злобно блондин и, схватив меня за локоть, куда-то повел.
Шли мы недолго: свернули, спустились по трем ступеням, прошли по коридору с низкими потолками (блондин вынудил меня пригнуться), и оказались в помещении, в котором жужжали женские голоса. Которые, впрочем, смолкли при нашем появлении.
Блондин дал женщинам резкий приказ, если судить по интонации, затем связал мои руки за спиной и предупредил:
— Веди себя тихо, отродье Ховера. И славь Ханзи за то, что ты женщина, иначе мы бы уже подвесили тебя за яйки.
Я ничего не ответила этому пренеприятному человеку и, когда он ушел, осторожно пошевелила руками — крепко стянул… Меня окружала хрустальная торжественная тишина, вокруг витали пряные и травяные запахи — кажется, здесь перебирают смесь для вкуки. Невозможность осмотреться сильно нервировала, как и связанные руки, проснулось чувство опасности, и, впервые за несколько дней, я забыла о Неве.
Неужели это происходит со мной? Неужели это я, тихоня Ками, оказалась в Золотых песках, да еще и при таких обстоятельствах? И самое невероятное — неужели я сама, по доброй воле, захотела сотрудничать с Эттериком Рудом?
Тишина начала давить, и я проговорила, ни на что не надеясь:
— Блага.
Послышались шелест и тихие шаги — кто-то к кому-то подошел, затем едва разборчивый шепот. Я вздохнула, снова пошевелила руками и поняла, что будет крайне бестолково с моей стороны просто так растратить время в Золотых песках. Надо хотя бы узнать, почему мой дед стал вдруг для пустынников «поганым».