Ферн

Гринвуд Лей Б.

Почти, но не совсем.

– Что тут объяснять. Ты сам прекрасно понимаешь, что это значит – целовать женщину.

– Смотря какую женщину.

Ферн пыталась освободиться, но он держал ее железной хваткой. Она хотела ударить его, но ее руки были плотно прижаты к ее бокам.

Она больше не желала видеть Мэдисона, она лишь хотела причинить ему такую же боль, какую он причинил ей.

– Я не знаю, что по этому поводу думает мисс Брюс, и мне плевать на ваши бостонские нравы. Здесь, в Канзасе, человек, который только что клялся в любви одной женщине и просил ее стать его

женой, не будет через пять минут целовать свою прежнюю возлюбленную в гостиной. Мы, конечно же, дикари, но какие уж есть.

– Ты действительно расстроилась из-за этого? Правда? Ты думаешь, что я на самом деле люблю Саманту?

– Я видела, как ты целовал ее! – крикнула Ферн.

– Я слышала, как ты говорил, что любишь ее. Почему я не должна верить своим глазам и ушам?

– Потому, что я сказал тебе: я люблю тебя. Я просил тебя стать моей женой.

– И я, дура, тебе поверила.

– Саманта – мой друг. Я давно ее знаю.

– Но это еще не значит, что ты должен целовать ее! – крикнула Ферн. – Пайк и Рид тоже мои друзья, но я же не целуюсь с ними. Я не признаюсь им в любви. Если бы я начала это делать, они бы подумали, что я рехнулась.

– Ты хочешь знать, что мы делали в гостиной?

– Я уже знаю.

– Нет, не знаешь. Тебе только кажется, что ты знаешь.

– И ты не целовал ее, да?

– Целовал.

– И ты не говорил ей, что любишь ее?

– Не помню, может быть, и говорил.

– Ты не помнишь! – взвизгнула Ферн. – Наверное, ты также не помнишь, что признавался в любви мне.

– Мне кажется, я помню каждое слово, которое сказал тебе.

Ну вот, он опять пытается обмануть ее своими ласковыми речами, пытается заставить ее поверить в то, что она играет большую роль в его жизни. Больше всего ее бесило то, что ей хотелось верить ему. Она не верила, но ей очень хотелось поверить. После того, как ей не удалось высвободиться из его рук, она делала все, чтобы, по крайней мере, не смотреть на него. Пусть она не может освободиться, но она будет избегать его притворно искреннего взгляда. Ферн не могла понять, как этот человек может так убедительно врать ей. Никогда она не постигнет этого. Она полагала, что ему удавалось это потому, что он был адвокатом. – Саманта и я, мы говорили о тебе.

– И ты так увлекся, описывая ей, как любишь меня, Что стал целовать ее – первую попавшуюся под руку красавицу.

– Я сказал ей, что просил твоей руки, но у меня есть сомнения насчет того, сможешь ли ты жить в Бостоне.

– Ты, наверное, думал, что я буду ходить на все балы в штанах и овчинном жилете. Тебе было бы очень неловко за меня, не так ли? Воображаю, что стали бы говорить твои старые друзья. «Не можем понять, что нашло на Мэдисона. Почему он втрескался в эту странную особу? Ведь ее место не в салоне, а в салуне».

– Я сказал ей, что ты будешь себя чувствовать очень одиноко без друзей.

– А ты думал, что у дикарей могут быть друзья, особенно в Бостоне? Может быть, ты подумывал о том, чтобы привезти мне туда бизона или дикую собаку из прерии, чтобы мне не было так скучно одной? Но, надеюсь, ты не хотел подарить мне гремучую змею. Она бы слишком напоминала мне тебя.

– Саманта

сказала, что была бы счастлива познакомить тебя со своими друзьями, чтобы ты не скучала во время моих отъездов из Бостона. Я иногда уезжаю по делам.

Ферн заколебалась: продолжать ей сердиться или нет.

– Зачем ей это делать для меня? Она же сама влюблена в тебя.

– Но я не давал ей никакого повода для того, чтобы она влюблялась в меня.

Ферн почувствовала, как из нее выходит пар, словно воздух из проколотого воздушного шарика.

– А тебе и не надо давать никакого повода. Женщины влюбляются в мужчин без всякого повода. Я влюбилась в тебя, когда сама считала тебя самым несносным, самодовольным и самоуверенным из всех негодяев, которых только терпит земля.

– Значит, ты еще любишь меня, – сказал Мэдисон, так сильно сжимая ее в своих руках, что она чуть не задохнулась.

Надежда, упрямая маленькая сволочь, никак не хотела исчезать. Она опять вынырнула на поверхность, как яблоко из ведра с водой.

– Я сказала, что влюбилась в тебя, но не говорю, что люблю тебя сейчас.

– Ты слишком упряма, чтобы постоянно менять свои решения.

Черт возьми! Опять он заговорил ее своими ласковыми речами.

– Ты, без сомнения, самый самодовольный, отвратительный…

Мэдисон крепко поцеловал ее в губы.

– Мне кажется, я влюбился в тебя в ту минуту, когда ты прыгнула на лошадь и поскакала по прерии. И с тех пор я люблю тебя.

Она чувствовала, что сдается, начинает верить ему.

– Тогда почему ты целовал Саманту? – настаивала Ферн. – Почему говорил ей, что любишь ее?

– Да, я люблю ее, – отвечал Мэдисон. – Я люблю всю эту семью. Они имели мужество взять бедного мальчика с Юга в свой дом во время жестокой войны между Севером и Югом. Они платили за мое образование, я вращался в кругу их друзей, они считали меня членом семьи. Я всегда буду любить их, но это не значит, что я хочу жениться на Саманте. Она мне, как сестра.

– У нее к тебе не сестринские чувства.

– Откуда ты знаешь? Она говорила тебе?

– Нет, но это сразу видно. Роза поняла это в первый же вечер, когда увидела Саманту.

Мэдисон был удивлен.

– Я не знал этого. Почему же она ничего мне не говорила?

– Она не могла сказать такое тебе, особенно зная, что ты любишь другую.

Она видела растерянность в его глазах. Ясно было, что он не хочет обижать Саманту. Было невозможно не верить в искренность его слов, и Ферн стало стыдно из-за того, что она не верила ему.

Она давно должна была понять, что Мэдисон не стал бы лгать ей. Ему было наплевать на то, что думают о нем люди. Если бы она не была так неуверенна в себе и уверена в том, что он никогда не полюбит ее такой, какая она есть, она бы давно поняла это.

Мэдисон никогда не лгал ей. Это она сама лгала себе годами.

Ферн чувствовала, как тает ее решимость. Потом она вообще исчезла, как снег весной. Ферн была влюблена в Мэдисона до гробовой доски. Она должна доверять ему и себе.

– Жаль, если я обидел Саманту, – сказал Мэдисон. – Я не хотел этого, но я люблю тебя. Я хочу жениться на тебе.