Фернок 2

Павлов Евгений Викторович

– А кем же тогда? Сестрой? Супругой?

– Никем. Это касается только меня.

Агент ощутил неслабую вину и прижал руку к груди:

– Ради бога извините!

“Комиссар” не обиделся:

– На первый раз прощаю, а на второй заставлю укусить собственный локоть. Это навеки отучит вешать ярлыки…

Продолжение беседы оказалось куда более интересным, чем ее не слишком впечатляющее начало. Более цельным, что ли.

– Скажу правду, я в первую очередь помогаю интересам своей структуры… - Клайтон не пытался скрыть очевидное,

порадовав

Фернока честностью, которая нынче в виду своей редкости кажется чем-то дорогим и почти недоступным, - Но и вам сотрудничество с нами здорово поможет.

Остановившись, “комиссар” спросил:

– Каким образом?

Агент:

– Сгладит боль!

Фернок:

– Уверен?

Агент:

– Чтобы перенести потерю ближнего без вреда для себя, человеку нужна реабилитация, комплекс медицинских и психологических мер. Прочитав вашу характеристику, составленную беспристрастным источником, я установил, что вы работу любите больше, чем безделье.

Фернок:

– А как вам мои выходки? О них что, не прочли?

Агент:

– Ничего… Скинем на издержки темперамента. Вы человек взрослый, с оригинальным, но правильным мировоззрением, умный, не единожды участвовавший в спецоперациях. То, что нужно не прошедшей время группе борцов за справедливость!

– Неплохо бы…

– А я про что?

Их диалог затянулся…

– Не очень ли это жестоко, друг? Такое вытворять…

– Жестоко? А ты вспомни, как надо мной издевались супруга с дочерью. Это, по-твоему, ерунда?

– Признаю! И что теперь, всех убивать?

– А почему бы и нет? Да и с каких пор тебя стала тревожить мораль? Ты же никогда о ней особо не задумывался, всю жизнь пекся только о деньгах!

Дамир дотошно следил за распорядком дня миссис Миллер уже несколько недель, все ее действия записывал в блокнот, потому что для памяти требовалось место.

Каждый понедельник посещает фитнес в утреннее время,

во вторник ходит с подружкой в кино,

среда – день покупок и шопинга,

четверг – домашний этап недели, посиделки с сынком,

пятница – стол, гости.

выходные – по-разному.

Даже сидя в собственном автомобиле, злоумышленник носил капюшон, тем самым уменьшая радиус обнаружения, оставаясь максимально незаметным для ничего не подозревающей Кайлен.

Похороны Мэлори показали в прямом эфире. Редко включающий “ящик”, Стивен Хокинг узнал о трагедии и понял – это томительное ожидание длиною в вечность, воцарившееся в его доме, не имеющее конца, только начало, которое могло бы быть куда светлее. А так оно под

стать беспросветным локонам Мэлори, тоже черное…

Чем же все последние годы, месяцы, недели, часы, минуты и мгновенья был преисполнен музыкант? Тоской, неразбавленной, в чистом виде, как горький-прегорький шоколад, от одной капли которого хочется выпить что-нибудь мегаосвежающее.

Музыкант ненасытно упивался высокодраматичными сценами собственного угасания, не смотря на себя со стороны. Не анализируя поведение, а наслаждаясь самостраданием, “тренируя в себе героизм”.

Фернок, у которого снова появились кое-какие вопросы, касающиеся Мэлори, наведался к Хокингу поздно вечером, после похорон. Не выпуская из памяти депрессивную замкнутость евнуха, помня его выражающую отчуждение убитость, он все равно не мог по-другому.

Нашел тело и похоронил, теперь дело за малым – убедиться, что всплывшие подозрения порождены заведомо глупым желанием и сказать “прости”.

– Стивен! – с самой первой секунды нахождения в частном коттедже экс-копа донимало ощущение, по остроте сравнимое с саспенсом, - Выйди поговорить, у меня есть кое-что, что может вернуть тебе надежду! Тебе и мне! – подозрительная неотзывчивость хозяина подкормила состояние тревожного ожидания, - Нам обоим! – не дождавшись ответа, Фернок быстрым шагом поднялся по лестнице, а, добравшись до второго этажа, недобро уставился на приоткрытую солидную дверь.

Тихо передвигаясь, почти что крадясь, экс-полицейский ухватился за золотую ручку двери и осторожно заглянул внутрь комнаты.

– Стивен, ты же мужчина, довольно прятаться - увиденное вмиг перечеркнуло воспалившееся желание расспросить, отменив возможность беседы: наевшись таблеток, парень лежал в роскошной кровати. Прижимая подушку ослабевшими руками, испуская последние вздохи…

Фернок подбежал к апатичному суициднику:

– Стивен, дыши! – начал хлестать его по обеим щекам, подносить к побледневшему рту графин с минеральной водой, хватать за острый подбородок, - Дыши, слышишь? – но все эти действа, напоминающие одну большую попытку повторить поступки малоизвестных киногероев в экстренных случаях, оказались бесполезными из-за уже начавшегося губительного процесса, из-за действия недопустимо скомбинированных препаратов, - Ты должен жить! – и процесс этот был необратим…

– Ты должен… - Фернок не сдержал добряка внутри себя и заплакал.

Коттедж в последние полгода часто трансформировался изнутри, превращаясь в персональный кошмар Стивена Хокинга - становясь суровой планетой одновременно со средневековыми идеалами и футуристической стилистикой, не позволяющей плененному музыканту смыться, он вытягивал из него то последнее, что подогревало тягу к жизни.

Эти умные иллюзии, разыгравшиеся непослушные глюки – несознательная выдумка евнуха, частично вышедшая из-под контроля, чтобы после самоубийства душу не приговорили к аду.