Феромон

Чер Алекс

– Что ты видишь?

– Что он за тебя вывернет Дайсона наизнанку, если понадобится. Да что Дайсона! Тот слабак. Хант кого угодно вывернет, завяжет в узел и подвесит за яйца, лишь бы тебя защитить. И о чём бы мы с ним ни говорили, разговор всегда заходит о тебе.

– И о чём же вы не говорили?
– усмехаюсь я.

– Да, например, о Ривере, - отправляет он в рот наггетс, и хоть жуёт, я слышу каждое слово, потому что буквально превращаюсь в слух.
– Казалось бы, ну какое дело Риверу до тебя? Да, иск. Да, возможно, я облажался, потому что пустил всё на самотёк. Не знал,

что произошёл сбой. Хотя ведь это моя чёртова работа - знать. И Ривер позвонил, извинился, объяснил, как к нему попало это дело.

– А Хант?

– Что Хант?
– потрясывая своими подбородками, отправляет отец в рот ещё кусок курицы.

– Ты сказал: не говорили, например, о Ривере, которому, казалось бы, какое дело до меня.

– А, это, - вздыхает он, уже унёсшись мыслями к своим проблемам.
– Хант спросил, не балуется ли тот под хвост. Ну, ты понимаешь.

– Что?!
– давлюсь я пивом. Вот засранец, сначала вырвал у меня клещами признание, поглумился, что это я соблазнила Ривера, а потом давай намекать отцу на нетрадиционную ориентацию Тома.

– Ой-ой, - передразнивает меня отец, хлопая по спине, пока я кашляю.
– Какие мы нежные. Да, я не из этих, не из гомофобов. Мне всё равно, личное дело каждого. Я не против, если обнародуют, что мой юрист...
– увесистая ладонь отца на секунду останавливается, а потом снова опускается мне на спину.
– Но он спросил, как к этому отнесёшься ты.

– Я за толерантность, - хриплю, еле выдавливая слова.

Да, Риверу придётся несладко, если он попытается играть грязно и использовать в суде нашу связь. Хант просто намекнёт, озвучит предположение о самом Ривере, а люди додумают всё сами. И затрещит этот иск по швам: не все захотят иметь «такого» адвоката.

– И что сказал тебе Ривер?
– останавливаю тяжёлую ладонь отца пока он из меня душу не вытряхнул.

– Что он и понятия не имел, во что выльется дело, когда взялся помочь нескольким людям. А в итоге иск против одной небольшой фармацевтической компании стал коллективным иском против меня.

– Не против тебя, а против «Визерикуса», - горло дерёт, осторожно делаю глоток, чтобы его смягчить.

– Да какая разница. Я - это «Визерикус», а «Визерикус» - это я.

– Тогда это иск и против меня тоже, - вроде получилось. Голос прорезался.
– Против всей нашей семьи. И знаешь, если бы ты не решил продать компанию, что-то мне подсказывает, и иска бы этого не было. И так ли уж был честен с тобой Ривер, если решил обнародовать свои материалы именно сейчас? И почему именно сейчас, когда ты так уязвим? Когда всем игрокам на этом рынке выгодно, чтобы твои акции упали. Откуда он вылез?

– Ты говоришь прямо как твой босс, - усмехается отец.
– Нет, хуже. Ты говоришь, словно заполняя пробелы там, где он что-то недоговаривает. Или недопонимает. Ему не хватает твоей эмоциональности. Он сухарь. А ты - масло. Вы дополняете друг друга, как бутерброд.

– А мне казалось, мы говорим о тебе, - забираю его пустую бутылку. Хотя, чего это я? Разве я не знаю, что о чём бы ни зашёл разговор, отец всегда сводит его к двум вещам: ко мне и к еде.
– Принести тебе ещё?

– Спрашиваешь? Конечно, неси!
–

довольно складывает он пухлые руки на объёмном животе. Сколько ни борется с ним мама - бесполезно. Любит он вкусно пожрать и ни в чём себе не отказывать.

Я ухожу. Но не за пивом. Не только за пивом.

Пока я толкала отцу свою пламенную речь, мне вдруг пришла в голову мысль: а не связаны ли они, эти два дела. «Пайз» - неожиданно сделавший отцу предложение о покупке именно в тот момент, когда отец уже собрал документы для «Мерк». «Мерк» и так засомневался, а не переплачивает ли он. И тут так вовремя эта история с некачественной субстанцией, которая опустит активы отца на отметку, где предложение «Пайз», если оно останется в силе, окажется самым выгодным.

– Телефон абонента выключен или вне доступа сети, - бодро сообщает оператор.

Что за? Хант никогда не отключает телефон. Позвони ему в любое время дня или ночи, и он ответит.

– Телефон абонента...

Чёрт! Выходные, и он, конечно, мог отправится куда угодно. Но куда? И с кем?

«И что я должна отвечать клиентам, если они будут его разыскивать? А они будут!» - закипает во мне праведный гнев. Или ревность?

Одна Диана Солл уже позвонила три раза за вечер. И хоть именно её я с Хантом соединять и не собиралась, но как он мог меня не предупредить?

– Что-то случилось?
– голос отца выводит меня из задумчивости, в которой я прихожу.
– Ты вроде за пивом уходила.

– Чёрт!

Возвращаюсь к холодильнику. И, немного подумав, выключаю телефон. В конце концов, я тоже имею право на выходные. Вот пусть он сам теперь мне дозванивается, как хочет. И очень хочется верить, что я ему понадоблюсь.

– Кстати, Ривер должен заехать, - принимает отец у меня из рук запотевшую бутылку.

– Когда?

– В следующем году, - сокрушённо качает он головой, глядя как я туплю.
– Сегодня, конечно!

26. Анна

– Тебе же нельзя встречаться с адвокатом обвинения, - выдыхаю. Надеюсь, это похоже на искреннее беспокойство о деле, а не на панику. «Что?! Ривер?! У нас дома?! Сейчас?!» - Вас могут обвинить в сговоре.

– Мы не будем говорить о деле. Да и кто узнает?
– подозрительно косится отец то ли на меня, то ли на открывашку у меня в руках.
– Твоя мать встречается с подругами. Потому я и выбрал этот вечер.

– А я наивно надеялась, что ты спровадил её, чтобы провести этот вечер со мной, - с громким стуком кладу на стол его любимый инструмент.

– Ты куда?
– кричит он мне вслед.

– Переоденусь!
– бросаю через плечо.

Да, не могу же я встречать дорогого гостя в облитой пивом футболке. А ещё - в коротеньких шортиках, с голыми ногами и в спортивном лифчике. Да он трахнет меня одними глазами. Уж я-то знаю, он умеет. А не хотелось бы давать ему повод.

Только тщетно. Вечер определённо перестаёт быть томным, когда появляется Том Ривер.

Я нервничаю. Отец жалуется. Том сочувствующе приподнимает брови. И делает вид, что внимательно слушает, задумчиво проводя большим пальцем по губам.