Фея-крестная Воробьёва
Шрифт:
Тарелка с капустным салатиком опасно скатилась к самому краю подноса, и я отвлеклась на милисекунду, чтобы подхватить ее.
— Воробьева, стой! — слышу за спиной вражеский голос, задыхающийся от смеха.
— Ну ты и блондинка, Воробьева! — через секунду уже прямо передо мной.
Денис отрезал путь к двери своей мощной фигурой в белоснежном поварском халате. Стоит и смотрит на меня, а я боюсь поднять глаза от своего несчастного спасенного салата. Вот сейчас, вот сейчас он расквитается
— Что здесь происходит?
Это еще что?
Я неверящим взглядом наблюдаю Видинеева, встающего прямо передо мной.
Глас Максима Леонидовича строг и серьезен. Он выжидательно смотрит на фактурную фигуру повара. Тот мгновенно съеживается от требовательного взгляда Видинеева.
Видинеев поводит подбородком и плечами. О боже, такой жест обычно делают парни перед дракой. Не то, чтобы я видела драки вживую, но в фильмах определенно это выглядело именно так! От него волной идет холод.
— Ээммм… — пытается мой мозг дать команду языку, но тот неожиданно распух во рту.
Видинеев засовывает руки в карманы своих темно-синих классических джинс, ладно сидящих на бедрах.
— Ну вот, такую игру испортил! — расстраивается повар. — Да Воробьева, блондинка стоеросовая, компот забыла!
Бровь Видинеева ползет удивленной дугой, и холод в глазах резко тает, сменившись на радужные смешинки.
— Компот? — Он, не прячась, улыбается во весь рот.
— Компот, компот, а ты что подумал? — бурчит Дениска и аккуратно ставит стакан на мой поднос. Действительно, забыла.
Повар ныряет во вновь бурлящую столовую, и по дергающейся спине видно, что он все же дает волю смеху, томившемуся в груди.
Ну хоть кому-то смешно. Мне же, под улыбающимся взглядом Максима Леонидовича не смешно совсем. Я разворачиваюсь и медленно делаю два шага обратно, уверенно цокая каблуками по мраморному полу.
— Давай помогу, а то уронишь, в конце концов, что-нибудь — мягко забирает у меня из рук поднос Видинеев.
— Я сама.
— Конечно, сама, но я, все же, помогу.
Он ставит поднос на стол к Ульянке, нашедшей для нас местечко.
— Приятного аппетита, Алена!
— И тебе — бурчу и отворачиваюсь.
— Что это было? — Федосова улыбается мне.
— Очевидное — невероятное, или в мире животных!
— Ага, ага! — качает головой подружка.
Я принимаюсь за салат, чтобы спрятать радостную улыбку, рвущуюся из самого сердца. Обедаем мы, играя в гляделки, она — разглядывая меня, а я — отводя глаза.
Этому маленькому происшествию в столовой удалось вывести меня из равновесия, и я, уже сидя в нашем опен-спейсе, начинаю мечтать. Витаю в облаках до бури, разразившейся в начальственном кабинете.
— ВОРОБЬЕВА! — кричит Грымза.
На
Начальница положила трубку и, как ни в чем не бывало, говорит мне:
— Алена, в театре не прошла наша проплата, будьте добры, отвезите наличку сами.
Всего-то? Я думала, там у нее косинусы за синусы в голове зашли и сложили наобум мою фамилию.
— Маргарита Владиславовна… — начинаю я.
Меня перебивает запыхавшийся Максим Леонидович, появившийся в проеме двери. Он переводит дух и спрашивает:
— Все нормально?
Грымза удивленно глядит на него:
— А что у нас тут должно быть не нормально?
— Мне показалось, что что-то случилось.
— Ничего особенного, мы разобрались.
Мы с Грымзой недоуменно переглядываемся. Видинеев все также стоит в дверях.
— Может быть, что-то случилось у ВАС? — делает она акцент на последнем слове, прерывая паузу.
— У меня все в порядке.
— В таком случае, попрошу вас вернуться к работе. Воробьева, расчет возьмете в бухгалтерии.
— Спасибо, Маргарита Владиславовна. Ну так я поеду? И, наверное, мне уже нет смысла возвращаться сюда?
— Конечно, нет. Я вас уже не жду. До свидания.
Видинеев коротко выдыхает, когда я прохожу мимо него и следует за мной до моего рабочего места. Я медленно убираюсь на столе под его прожигающим взглядом, подхватываю сумку и иду переобуваться в соседний кабинет, безлико махнув на прощание улью.
— Ты уходишь? — Он ждет меня, прислонившись к косяку у входа.
— Ухожу, как видишь.
— Зачем?
— Надо мне, Видинеев, не видишь?
– А может быть, ты торопишься?
— Боюсь, завтра уже будет поздно! — Огибаю мужчину и быстрым шагом иду в бухгалтерию, захлопнув прямо перед его носом дверь.
Степановна, наш главбух, выдает конверт и щурится.
— Что ты такая довольная, Воробьева?
— Тык домой пораньше иду, Анна Степановна!
— Домой? А не куда-нибудь налево, а? — Она подмигивает мне. Мол, дело молодое, плавали — знаем. Да какое налево? Я и направо-то уже ходить разучилась, а тут какое-то «лево»!
— Домой-домой. — Прощаюсь и выхожу, натягивая на ходу шубку.
— Давай помогу. — Видинеев выхватывает у меня из рук сумочку и я, с достоинством кивнув, натягиваю рукава.
— Ален, давай поговорим. Зачем ты уходишь? Это неправильно. Ты не должна!
— Очень даже должна! Мне Маргарита так и сказала: Воробьева, это твоя обязанность — сплотить таким образом моральный дух коллектива.
Видинеев напряжен. Это видно по побелевшим пальцам, с силой сжавшим ручки моей сумочки. Я пытаюсь ее забрать. Тот не отпускает.