Фея придёт под новый год
Шрифт:
— Можно пригласить вас на мазурку, прекрасная незнакомка? — спросил он, поклонившись так изящно, что уже это походило на танец.
Я приняла его руку, не раздумывая. Мы едва успели встать напротив пары, наряженной бабочкой и орлом, как вдруг перед нами появился господин Тодеу. Даже маска не могла скрыть, что мой хозяин едва сдерживает гнев.
— Этот танец обещан мне, — сказал господин Десинд и, в нарушение всех норм этикета, схватил мужчину за запястье, заставив разжать пальцы и отпустить меня.
— Дама приняла
Господин Тодеу не ответил. Он встал в круг танцующих с таким непримиримым и решительным видом, будто собирался напасть на великана, вооруженного до зубов.
— Кто этот господин, у которого вы так свирепо меня отобрали? — пошутила я.
— Просто держитесь от него подальше, — ответил господин Тодеу отрывисто.
Объявили начало кадрили, и только тогда я поняла, что происходит — мой хозяин решил танцевать. Но ведь рыжий милаха-Хэмстер говорил, что Тодеу не умеет танцевать…
По-моему, точно такого же мнения был и смуглый господин, поглядывавший на нас из рядов зрителей. Он ухмыльнулся и скорчил такую насмешливо-снисходительную гримасу, что я сразу и бесповоротно поверила — господин Тодеу не зря отбил меня у этого кавалера. Отбил и готов был опозориться в самом сложном танце…
Я вскрикнула и оперлась на руку своего кавалера.
— Что с вами? — спросил он, встревожено.
С тем же вопросом ко мне подбежала и госпожа Хуммель.
— Кажется, подвернула ногу, — ответила я им двоим. — Проводите, пожалуйста, до кресла…
— В гостиную! — заволновалась госпожа Хуммель. — Ведите в гостиную, господин Десинд! Я напишу врачу!
— Не надо никого беспокоить, — успокоила я её, прихрамывая, пока шла к выходу. — Просто приложу лед…
Меня отвели в гостиную, где я совсем недавно пила кофе в компании лгунишки госпожи де Монтальви, и госпожа Хуммель решительно оттеснила от меня господина Тодеу, велев ему выйти вон, пока мне оказывают помощь.
Он помедлил, а потом вышел, бросив на меня взгляд от порога, когда уже закрывал двери. Незаметно для хозяйки дома я улыбнулась господину Тодеу и успокаивающе помахала рукой, показывая, что у меня всё в порядке.
— Неловко получилось, — пожаловалась я госпоже Хуммель, пока она хлопотала вокруг меня, настаивая, чтобы я разулась и положила ногу на скамеечку. — А вы не подскажете мне, сударыня, кто тот мужчина, который в костюме филина? Он смуглый, высокий, с прекрасными манерами…
— Это господин Гибастиас, — тут же ответила жена мэра. — У него корабельная компания, они с господином Десиндом деловые партнеры.
Мне ничего не говорило это имя, и я продолжила расспросы:
— Он давно живет в Монтрозе? Этот господин Гибастиас?
— У него есть здесь дом, — охотно объяснила мне госпожа Хуммель, наблюдая, как служанка прикладывает
— Совершенно точно — не нужен, — ответила я. — Не беспокойтесь, сударыня. Я немного посижу здесь, а вы возвращайтесь к гостям.
— Я пришлю вам напитки и сладости, — пообещала она. — Но если боль не будет проходить, сразу же сообщите мне.
Провожаемая моими заверениями, что я именно так и сделаю, госпожа Хуммель отправилась в главный зал, а я отпустила горничную, которой не терпелось полюбоваться на господские танцы, немного поскучала в одиночестве, а потом решила заглянуть в зимний сад, который так нахваливала госпожа Хуммель.
Разумеется, нога у меня ничуть не болела, и я была вдвойне рада, что придумала эту хитрость вовремя, чтобы помочь господину Тодеу. Но что же это за деловой партнер, которому не доверишь даже даму на балу?..
В зимнем саду было тихо, где-то журчал невидимый фонтанчик, и широкие листья экзотических растений казались в неровном свете фонаря огромными веерами.
Побродив между гербер и орхидей, я остановилась у каменной чаши, куда тонкой струйкой беспрерывно стекала вода. Мраморная статуя, изображавшая девушку, нечаянно разбившую кувшин, виделась неясным белым пятном, наполовину закрытая ветвями какого-то дерева, похожего на иву.
Я стояла рядом с фонтаном и думала, что этот дом очень красив, но тут не слышно моря. За время проживания в Монтрозе я уже привыкла к шуму прибоя, и к свету маяка, который горит каждую ночь, упорно, без отдыха…
В зимний сад вошли двое, и я невольно отступила в темноту, скрывшись под листьями-веерами. Не хотелось бы потревожить трепетных влюбленных, которые нашли укромный уголок, чтобы пошептаться всласть и, если наберутся смелости, поцеловаться. Может, мне удастся тихонько ускользнуть…
— Ну и о чем мы будем говорить, Хизер? — раздался вдруг такой знакомый голос — низкий, по львиному порыкивающий.
— О чем ещё говорят ночью, в саду, у фонтана, как не о любви? — ответил ему другой голос — женский, нежный, звучный.
К фонтану подошли господин Тодеу и госпожа де Монтальви. Пол закачался под моими ногами, но вовсе не от любовного угара. Надо немедленно сказать, что я здесь. Или убежать, чтобы ничего не слышать… Но я продолжала стоять, никем не замеченная, а госпожа де Монтальви — Хизер — продолжала:
— Я вернулась только ради тебя, Тодо. Как только стала свободной, так и вернулась. Ты ведь тоже свободен? Амалия сказала мне, что ты вдовеешь уже семь лет… Не пора ли с этим покончить?
В саду стало так тихо, что журчание фонтана показалось мне оглушительным. Было похоже, что мы с дамой Монтальви одновременно задержали дыхание, ожидая, что ответит господин Тодеу.