Фейерверк на похоронах
Шрифт:
Он тут же убрал в корпус свою лазерную пушку и посеменил ко мне. Я повернулся к нему спиной. Он запрыгнул на ногу, прополз до поясницы, пристыковался и ушёл в режим сна. Охранный режим, на случай, если вдруг меня снова вырубит, я пока оставлю включённым.
Я, хромая и слегка качаясь, подошёл к бараку. Одной оставшейся рукой подтянулся за крышу, закинул ноги и взобрался наверх. Сняв со стекла висящую руку, грустно посмотрел на неё, понимая, что уже вряд ли смогу присобачить её на место.
Прицепив её на магнитный
Аккуратно спустившись вниз, я залез в разрушенный дом. Запах был отвратительный. Я сразу же отключил систему обоняния. Судя по антуражу, здесь уже давно никто не жил. Порывшись в куче тряпья, что видимо когда-то давно служила чьей-то лежанкой, я нашёл более-менее подходящую одёжку.
С нескрываемым отвращением я накинул чересчур длинную куртку на себя, закрыл голову капюшоном. В ней я не буду сильно выделяться в трущобах.
Хорошенько поболтал головой, чтобы смочить подсыхающий мозг остатками бульона. Вышел из барака.
– Ты нас обманул, железяка! – прокричал чёрный от угольной пыли мальчишка со здоровой опухолью на башке, что была размером с половину его головы, и пульнул в меня камнем.
Камень звонко ударил меня в грудь и упал к ногам.
Из-за соседнего барака выглядывало несколько грязных детских лиц. Слишком реально. Вряд ли это галлюцинации. Это дети! Реально дети в трущобах! На краю пропасти творить новую жизнь? Тараканы, видимо, на то и тараканы, что плодятся независимо от обстоятельств. Или, может быть, они уже забыли, какая у всех нас участь?
Я резким движением выхватил автомат с магнитного держателя и направил прямо на пацана.
– Забирайте винтокрыл, пока он не загорелся. Там почти полностью заряженный аккумулятор. Хватит, чтобы вдоволь поразвлекаться в Раю, – предложил я, держа пацана на мушке и краем взгляда следя за его дружками.
– Хорошо, железяка, – с довольной лыбой на лице кивнул ребёнок и, не обращая внимание на то, что моё дуло всё ещё было направлено на него, юрко побежал к бараку. Его опухоль при беге стрёмно болталась из стороны в сторону. Было чувство, что она словно как воздушный шарик, при малейшем воздействии на неё лопнет.
Его друзья, такие же чумазые, с такими же довольными лицами, выбежали из-за угла соседнего барака и помчались к своему приятелю.
Их так же нисколько не смущал мой автомат, дулом которого я проводил их до самой крыши. Не смущал и самолёт, который мог вспыхнуть. Видимо, возраст и возможность стащить заряженный аккумулятор перекрывали любые страхи. Их родителям, чтобы заработать столько же энергии, что была в аккумуляторе скаута, придётся не один день долбить уголь. И вряд ли они ей делятся с детьми, чтобы те смогли посетить Рай.
Если пацаны успеют вытащить батарею до того, как загорится самолёт,
Хотя тут, наверное, больше дело не в выгоде, а в их детском недалёком мышлении, которое способно на сумасшедшие вещи вопреки режиму самосохранения. Хотя, так ли я ушёл далеко от них? Я дед, который пару часов назад совершил более странную хрень, наплевав на жизнь.
Как только пошёл процесс разборки скаута, я тут же поспешил свалить отсюда.
Под звуки этих голодных коршунов, что трепали падаль, я покинул локацию.
Идти пешком до центра города было долго, особенно учитывая моё плачевное состояние. Плачевным было и то, что из-за повреждённой системы питания мозга я не могу воспользоваться лекарством. Любая вспышка галлюцинаций и до свидания.
Пешком я не дойду. Быстрее будет запрыгнуть на состав, что периодически таскает уголь от мест добычи к электростанции и доехать до нужной мне остановки.
Покачиваясь из-за сошедшего с ума изображения и хромая на полу исправную ногу, поглубже спрятав дырявую голову в капюшон, я направился в сторону железнодорожных путей, прикидывая примерный маршрут.
Ковыляя по узким улочкам ржавых металлических трущоб, я периодически осматривался. Неизвестно, что придёт на ум тем детям. Можно было вполне ожидать слежку и внезапное нападение. Хотя, учитывая количество энергии, что им досталась, они, скорее всего, уже со всех ног бегут в Рай, тратить эту энергию на виртуальную реальность, либо запекаются до хрустящей корочки в пламени вспыхнувшего скаута. Как бы оно ни было, расслабляться не стоит.
Всматривался я и в пустые бараки. Угроза могла легко прийти из глубины ржавых построек.
Большинство домов выглядели так, как будто в них уже давно никто не жил. Заросшие паутиной, обвалившиеся от ржавчины стены, искривлённые от провисшего потолка двери, которые уже не открыть без серьёзных усилий.
– Лживая реальность – это смертный грех! – неожиданно донёсся громкий голос где-то в стороне. – Мрак, который прислан нам за грехи, становится ближе каждый раз, как вы вкушаете запретный плод!
– Всё же не забыли, что мы на всех парах мчимся в дыру, – себе под нос тихо проворчал я.
Миновав длинный барак, что мешал обзору, я смог увидеть того, кто так яростно кричал.
Это был человек в длинной яркой одежде. Он стоял на крыше одного из зданий и вещал немногочисленной собравшейся публике, что слушала его бред. Он сильно выделялся на общей картине. Ржавые бараки, чёрные от сажи люди и он яркий, чистый. Этот “весельчак” в своих одеяниях был словно разноцветной блёсткой на куче говна.