Фиаско 1941. Трусость или измена?
Шрифт:
Без этой подготовки нельзя было рассчитывать на успех. Почему даже успешный контрудар на Люблин в июне 1941 года не привел бы к разгрому немецкой армии, вполне понятно из того, что Вермахт был очень силен, и за его плечами стояла мощная военная экономика. Свалить Рейх одним ударом было совершенно невозможно, а война сразу бы перешла в череду крупных сражений с огромными потерями обеих сторон, которые развернулись бы на территории бывшей Польши, исход которых предсказать было нереально. Потому нужна была и мобилизация, и подтягивание резервов, в том числе на случай возможного поражения и наступления противника в глубь советской территории. Это было понятно еще в 1940 году, когда стали готовиться к строительству сразу нескольких рубежей долговременной обороны.
Самое главное – без готовых укрепрайонов этот замечательный план контрудара на Люблин был совершенно невыполним. Укрепрайоны играли в нем одну из ведущих ролей, обеспечивая решение сразу нескольких задач. Во-первых, прикрытие небольшими силами больших участков фронта (по планам развертывания общая численность гарнизонов укрепрайонов должна была достигнуть 239,5 тысячи человек, в 2,3 раза больше, чем численность пограничных войск), что позволило
План в начале войны сорвался полностью и безнадежно из-за неготовности «линии Молотова», в которой из 5807 ДОС было завершено 880. Большая часть сооружений была недостроена и не вооружена, а часть ключевых дотов вообще не были начаты постройкой. В результате в укреплениях имелись разрывы шириной от 10 до 80 км, не прикрытые огнем. Например, в Гродненском УР, в котором должно было быть 373 ДОС, было завершено 165, строилось 38 сооружений, но два ключевых опорных пункта на правом фланге вообще не были начаты [203] . Брестский укрепрайон строился силами саперных частей 4-й армии и 33-го инженерного полка округа, стройматериалы доставлялись из Слуцкого укрепрайона и из бывшего польского Барановичского укрепрайона [204] . На момент начала войны в этом укрепрайоне было построено 128 ДОС, которые оснащались вооружением с Мозырского укрепрайона, и в боевой готовности было всего 23 ДОС: 8 – в районе Бреста, 3 – южнее Бреста, 6 – в районе Дрохичина и 6 – в районе Семятиче [205] . Последние два пункта почти в 100 км к северо-западу от Бреста. В начале войны вместо единого укрепрайона в распоряжении 4-й армии оказалось лишь четыре группы дотов, между которыми были огромные разрывы и удержать немецкие войска они не могли.
203
Анфилов В.А. Начало Великой Отечественной войны (22 июня – середина июля 1941 года). Военно-исторический очерк. М.: Воениздат, 1962. С. 37.
204
Сандалов Л.М. Первые дни войны. Боевые действия 4-й армии 22 июня – 10 июля 1941 года. М.: Военное издательство, 1989. С. 11.
205
Там же. С. 45.
Такое же положение было и на укрепрайонах в полосе 5-й армии. Владимир-Волынский укрепрайон предполагался в составе 7 узлов обороны с 25 опорными пунктами, в которых должно было быть 141 ДОС. Реально же к началу войны было построено 4 правофланговых узла обороны с 8 опорными пунктами, в которых было сооружено 97 ДОС, из которых боеготовых – 61 [206] . Были также на 80–90 % сооружены укрепления полевого типа из 10 батальонных районов. Состояние Владимир-Волынского УР было гораздо лучше, чем Брестского, однако же недостроенный левый фланг укрепрайона не закрывал «ворот» между 87-й и 124-й стрелковыми дивизиями. Это оказалось самое слабое место на всем участке 5-й армии, именно через него немцы осуществили прорыв в глубь построения армии. Ковельский укрепрайон, который располагался севернее и должен был включать 9 узлов обороны со 138 ДОС, вообще не был начат постройкой. Было сооружено лишь предполье из 15 батальонных районов и одного отдельного ротного опорного пункта. Доты не были даже заложены, и как такового укрепрайона не существовало, вместо него была полоса полевых укреплений [207] . А.В. Владимирский вынужден был признать: «Вследствие этих недочетов долговременные сооружения приграничных УРов вместе с их гарнизонами могли рассматриваться лишь как некоторое дополнение и усиление системы полевой обороны» [208] . Полевые укрепления, местами усиленные бетонными дотами, – это вовсе не обеспечивало того преимущества, которое давала полностью готовая линия укреплений.
206
Владимирский А.В. На киевском направлении. По опыту ведения боевых действий войсками 5-й армии Юго-Западного фронта в июне – сентябре 1941 г. М.: Военное издательство, 1989. С. 44, 39.
207
Там же. С. 39.
208
Там же. С. 40.
Причины неготовности линии укреплений на границе в нужный момент коренятся в слабости транспортной системы Западной Белоруссии и Западной Украины и общем довольно невысоком хозяйственном развитии этих территорий. Строительство укреплений постоянно испытывало нехватку стройматериалов, дело доходило до использования запасов с бывших польских укрепрайонов, нехватку строительных механизмов и недостаток рабочих рук, особенно квалифицированных кадров строителей. И так на работы были брошены почти все саперные части армий приграничных
Для сравнения и ответа на вопрос, почему не успели достроить линию укреплений на границе, можно привести пример Лужского рубежа, прикрывавшего осенью 1941 года Ленинград, который представлял собой весьма внушительную оборонительную линию, состоящую из около 700 огневых точек, в том числе 570 дотов и около 400 км противотанковых препятствий [209] . Эта линия была сооружена, начиная с 25 июня (28 июня было сформировано управление строительства) до 11 августа, когда на ней развернулись бои, то есть за 47 дней. Близость крупного индустриального города позволила не только мобилизовать около 200 тысяч человек на строительные работы, но и строить сборные железобетонные огневые точки, бутобетонные и бутовые доты, орудийные казематы. На стройке работали лучшие ленинградские предприятия: строительно-монтажные бригады Кировского завода, Балтийского завода, «Электросилы». Ленинградский Метрострой приступил к изготовлению сборных железобетонных огневых точек и их установке на рубеже. По железной дороге и по шоссе подвозили стройматериалы и строительную технику. Специалисты по военно-морской фортификации разработали специальные конструкции стальных дотов, которые можно транспортировать трейлером, буксировать танком или трактором вместе с вооружением и расчетом, устанавливать на любом грунте, в том числе болотистом, на снегу. Столь быстрое строительство оборонительных линий было возможно лишь вблизи крупного индустриального центра, с его огромными возможностями, ресурсами и квалифицированными кадрами. В Западной Белоруссии в начале 1941 года ничего этого не было.
209
Кринов Ю.С. Лужский рубеж. Л.: Лениздат, 1983. С. 9.
Может быть, мосты взорвать?
Виктор Суворов вопросу взрыва мостов посвятил столь большое внимание в своих первых книгах «Ледокол» и «День М», что его сторонники при всяком удобном случае ссылались на взрыв мостов и разрушение железных дорог как на форму обороны. Процитируем: «Если бы была введена в действие мощная система самозащиты: все мосты взорваны, подвижной состав и рельсы эвакуированы, все запасы уничтожены, дороги разрушены, затоплены, заболочены, заминированы? Ответ один: германский блицкриг забуксовал бы не у ворот Москвы, а гораздо раньше» [210] .
210
Суворов В. Ледокол. День «М». М.: АСТ, 1996. С. 82.
Ну как такому не поверить? И пошло повторение «если бы мосты были взорваны…».
Между тем перед нападением на Советский Союз Вермахт не раз оказывался в ситуации, когда все мосты были взорваны, а дороги разрушены. Например, в сентябре 1939 года поляки очень основательно потрудились над тем, чтобы разрушить мосты и транспортную инфраструктуру. Было взорвано 600 мостов, включая 11 важнейших. Из 12 мостов через Вислу были взорваны 9, два были незначительно повреждены, и только мост у Кракова достался немцам совершенно целым. Транспортная инфраструктура была приведена в негодность на глубину более 100 км от польско-германской границы [211] .
211
Балашов А.А. Разрушение и восстановление железных дорог во время польско-германской войны. М.: Трансжелдориздат, 1941. С. 5–7.
Этот опыт был настолько интересным, что в НКПС СССР постарались собрать информацию о взорванных и восстановленных немцами мостах через Вислу, и на основании этого опыта в апреле 1941 года была издана небольшим тиражом специальная брошюра. «Опыт разрушения и особенно восстановления железных дорог во время польско-германской войны представляет большой интерес для оценки возможных разрушений железных дорог в будущих войнах и установления наиболее эффективной организации работ при их восстановлении», – написал в предисловии к ней Начальник отдела ВМУ НКПС СССР инженер Д.П. Заглядимов [212] .
212
Балашов А.А. Разрушение и восстановление железных дорог во время польско-германской войны. М.: Трансжелдориздат, 1941. С. 4.
Поляки взрывали крупные мосты так, чтобы затруднить их восстановление, разрушая средние быки и береговые устои, так чтобы один из пролетов моста был целиком разрушен. На железных дорогах в Силезию и Словакию были взорваны три крупных железнодорожных тоннеля, причем взрывы были подготовлены заранее, а разрушение тоннелей составляло 600–700 метров, с просадкой грунта над местом взрыва. Железные дороги из Верхней Силезии до Гдыни и магистраль Конитц – Диршау, связывающая Кенигсберг и Берлин, были уничтожены специальным путеразрушителем. На других магистралях верхнее строение пути взрывалось или разбиралось [213] .
213
Там же. С. 30–31.