Фиаско
Шрифт:
– Что-нибудь еще можешь сделать?
– Ему нужна кровь, Николай. Нужна операция. Единственный шанс спасти его – поместить в больницу.
– Что толку спасать, если тогда его могут упрятать за решетку?
– Теперь не время загадывать загадки. Жить ему осталось всего пару часов, а может, и того меньше. Не теряй ни минуты.
– Я обещал ему, что он не умрет и не пойдет в тюрьму. Расшибусь, но выполню. Дай свою машину. Жду тебя на дорожке.
– Нет у меня машины. И никто из наших никуда не поедет.
– У тебя в приемном покое
– Коля, как и все в этом чертовом городе, большинство моих пациентов не работают. А когда они разоряются, нищаю и я. – Она повернулась, подошла к столу и вызвала по телефону «скорую помощь». Затем принесла одеяло и накрыла им Рафика. – Он твой давний приятель?
– Да нет. Почему ты так думаешь?
– Да вижу, как ты заботишься о нем. Ну, я…
– Я забочусь о всех, кто сидел в тюрьме, – перебил я ее, может, даже слишком язвительно. – Впрочем, извини, Алекс. Ночь была такой длинной. Бедолага помогал мне подбирать материал для очерка.
Она с пониманием кивнула и спросила:
– Ты его сможешь написать?
– Должен написать.
– Это ведь опасно. В один из таких дней ты уйдешь из жизни, Коля.
– А я уже… – начал было я и замолк, подбирая слова побольнее. – Я умер в тот день, когда ты ушла от меня.
– Все ищешь виноватых. Как мне это знакомо. Ты совсем не изменился, так?
– Да нет же, изменился.
– В чем, например?
– Больше не пью ни капли.
Тут она напряглась и пристально посмотрела мне в глаза – ведь по ним всегда можно узнать правду.
– Ну, если и пью, то чуть-чуть.
– Алкоголики либо пьют, либо капли в рот не берут, – отрезала она. – Середины тут нет.
– Я стараюсь не пить.
Она тяжело вздохнула и раздраженно сказала:
– А еще говоришь, все ерунда.
– Да нет, тут другое. В самом деле. Ты когда-нибудь слышала о собраниях москвичей, начавших лечение от алкоголя?
У нее даже глаза распахнулись от удивления:
– И ты бывал там?
– Ага. Одна моя подружка рассказала про них. Она тайно внедрила меня к ним, чтобы я все высмотрел.
– Неплохо иметь кого-то, кто…
– Когда же, черт возьми, приедет эта проклятая «скорая помощь»? – перебил я, чтобы не рассказывать ей подробности.
– Не горячись. Прошло-то всего несколько минут.
– Ну так вот. Есть еще перемены. Я стал и более нетерпеливым, и совсем некомпетентным, как считают мальчики-тинэйджеры, которых теперь полным-полно в штате редакции «Правды».
– Да будет тебе, ты по-прежнему умеешь писать так, чтобы выводить людей из себя.
– Да нет, не совсем так. Я собирал материал для очерка о черном рынке орденов. А милиция устроила облаву и всех торгашей загребла. И они думают, что это я их заложил.
Наконец-то с улицы послышался сигнал «скорой помощи». Я побежал открывать дверь. По ступенькам поднимались два санитара с носилками. Александра быстро заполнила карточку о передаче раненого, на лицо
– Берега себя, Николай, – сказала Александра. Санитары задвигали носилки в «скорую помощь». Я заставил себя улыбнуться и тоже полез в машину.
– Я это всерьез, Коля, – голос у нее был печальный. – Прошу тебя, будь осторожен.
Санитар захлопнул дверь. Машина покатила по дорожке, вырулила на улицу и помчалась к Садовому кольцу, сверкая в темноте голубыми вспышками мигалок. Когда машина уже стала лавировать в транспортном потоке, Рафик выгнулся дугой, упираясь грудью в привязные ремни. Из-под кислородной маски потекла густая кровь, и он обмяк. Голова его откинулась в сторону, на меня, не моргая, уставились его пустые глаза.
Санитар приложил палец к шее Рафика, посветил ему в глаза и закрыл их.
– Господи, упокой его душу, преставился, – бросил он водителю. Тот сбросил газ и выключил мигалки. «Скорая помощь» замедлила ход и направилась в сторону центра. Вскоре мы проскочили ворота Главного управления милиции, обогнули здание и затормозили у морга. Служители вытащили носилки с бездыханным Рафиком, а регистратор в милицейской форме занялся санитарами, которые передали ему сопроводительные документы и уехали восвояси.
– Его что, застрелили? – спросил меня милиционер, проглядев документы, заполненные Александрой.
– Да там в них все сказано.
– А вам известно, при каких обстоятельствах?
– Нет, – заявил я, не желая быть причастным к убийству.
– Вы его родственник?
– Да нет, просто добрый самаритянин.
– Оставьте шутки при себе и напишите объяснение в письменной форме, – потребовал он, подвигая мне через стол форменный бланк. – Отсюда не уйдете, пока я не передам документы дежурному офицеру и он не отпустит вас.
– Я же сказал, что ничего не видел.
– А это пусть дежурный решает. Придумав что-то в свое оправдание, я изложил все на бумаге. Регистратор, аккуратно сложив бланки, заложил их в цилиндр и отправил его куда-то по пневматической почте. Минут через десять, когда я выкурил уже третью сигарету, на пороге в половинке дверей появился Шевченко.
– Катков! – позвал он. – Увидел в сводке твою фамилию и решил зайти поздороваться.
– Это все последствия той ночи.
Он вынул копию моего объяснения, заметив при этом:
– Здесь написано, что вы нашли какого-то незнакомца на улице.
– Да, нашел.
– А поскольку все это случилось неподалеку от места работы жены, то и приволокли его туда?
– Ага. Она сделала то, что было в ее силах. Мы уже ехали в больницу, когда…
– Тут все написано, – перебил он и добавил как бы между прочим: – А я и не знал, что ее поликлиника в Серебряном Бору.
– В Серебряном Бору? Да нет же! Она находится… – начал я выкручиваться, понимая, что он играет со мной, как кошка с мышкой.