Фига из будущего
Шрифт:
– Ну зачем вы так? Зачем, Инна Михална? Никто не против ваших предложений… так ссать… – поправляя очки, промурлыкал ответственный за медицину города Семён Семёныч Недобитый. – Просто я… как представитель традиционной, так ссать… академической медицины… Против всякого рода шарлатанства и…
– О! И ты, Сеня, туда же… Заголосил… Так «ссать» он. Ишь! Ссать или не ссать – про то нам не знать!
– Это я для связки слов. В смысле – так сказать. Я и в мыслях не имел ничего оскорбительного…
– Ничего, спросят и за твою академичную и другую… Больницы в городе хуже хлева, а всё туда же…
– Инна! – вскипел мэр. – Держите себя в рамках… Инна Михайловна, значит да от… – но тут же осёкся под воинственным взглядом своей
– Короче, мужики, вы как хотите, а я назначу приём на завтра. Поверьте моему женскому чутью: он тот, кто нам сейчас нужен.
Больше доводов протеста не последовало.
Назавтра встреча состоялась. Жена мэра связалась через третьи руки с Катей. Она просила уделить немного драгоценного времени уважаемого Учителя для дел государственной важности. Дела такой важности, в понятии Инны Михайловны, касались исключительно её мужа и её лично. Учитель долго кочевряжиться не стал. Он внимательно изучил газету недельного будущего перед намеченной встречей и покатил в мэрском «мерседесе», присланном специально за ним Инной Михалной, к своей намеченной и, судя по стремительности разворачивающихся событий, приближающейся промежуточной цели. Путь наверх начинался.
Машина мэра имела номера правильные и легко запоминающиеся даже такому не очень образованному контингенту, как придорожные милиционеры города Земска. Три цифры «001» красовались чёрными лебедями на белоснежной глади номерного знака. А буквы «ЕЗЛ» можно было интерпретировать по-разному – от казённо-прозаичного «Единые земские литеры» до барско-холопского «Едет знатное лицо». Милиция Земска, мало чем отличавшаяся от своих коллег в других городах и весях России, естественно, понимала данную аббревиатуру правильно и приближавшуюся машину встречала стойкой смирно – прогнувшись, с рукой, приложенной к козырьку головного убора. От Катиного дома до центра города вела одна прекрасная, асфальтовая дорога… Она действительно была одна в таком состоянии, так как пролегала аккурат от здания администрации до посёлка Ухтыевка. Посёлок не был имением тайного миллионера или одним из городов Золотого кольца, нет. Он даже не имел каких-либо памятников или ценных архитектурных строений. Однако он имел статус. Статус порой определяет внешнее состояние, а не наоборот. В Ухтыевке располагалось садовое товарищество со странным и пугающим сельское население названием «Гипоталамус». Название товарищество садоводов получило с началом нового этапа правления Ивана Львовича после публичного уничтожения партбилета. Как-то раз, собравшись за поздним совещанием с напитками, мэр города предложил своим приближённым создать загородную резиденцию, в которой можно проводить время не только отдыхая и, естественно, выпивая, но и с пользой для дела общества. Он так и сказал, поднимая рюмку и произнося очередной тост, с отставленным в сторону локтем:
– Нельзя терять драгоценное время… ик… понимаешь ли ты, значит да от… Нужно и на работе, и дома… и, что главное, на даче, – мэр вытянулся, приподнимаясь на цыпочках и потрясая указательным пальцем над головой, – оставаться у руля!
Все стали поддакивать и попытались аплодировать с переходом в бурные овации. Иван Львович прервал попытку подхалимажа твёрдым, но жеманным жестом и продолжил:
– Предлагаю создать загородный мозговой центр… для проведения выездных заседаний и внеплановых совещаний, значит да от. И назвать его… – Он замялся, вытирая пот с лица свежим носовым платком.
– Гипоталамус, – пискнул Семён Семёныч Недобитый.
Совещание притихло, ожидая разъяснений.
– Ты, Семён, пояснишь потом, – попросил незлобно мэр, – но пока выпьем.
И после употребления горячительного зелья начальник местного отдела здравоохранения
– Молодец! – похвалил мэр.
– Хорошо придумано! – подхватили остальные.
Так возник странный для деревенских жителей посёлок. Старики шептались о бесовском шабаше и продаже душ дьяволу, путая название «Гипоталамус» с «апокалипсисом», которым пугал бывший политработник, а ныне отец Митрофан в своих воскресных проповедях. Проповеди-лекции он проводил в бывшем клубе «Ленинец», переименованном в храм и изменённом слегка кривыми куполами с немного неровными, но всё же крестами. Путали диковинное название «Гипоталамус» и с «Главснабсбытом», в котором работали тихие мелкие воришки, приторговывавшие во времена тотального опустошения дефицитным товаром. Все эти длинные и сложные сочетания букв вызывали недоверие, но побуждали, однако, с осторожным подчинением относиться к самим обитателям садового товарищества.
А когда к воротам вышеозначенного товарищества пролегла чёрной ровной полосой невиданная доселе дорога, местные жители иногда даже крестились втихаря на проезжающие по ней кортежи автомобилей. Некоторые плевались вслед.
Дом, в котором проживала дама сердца вновь появившегося прорицателя – Учителя – Катя, стоял как раз на этой чёрной асфальтовой полосе, соединявшей «Гипоталамус» со зданием администрации. Вот по этой единственно целой дороге в городе и привезли Давида Богдановича Рома на встречу с представителями законной власти.
Около входа в здание администрации росли кривобокие мелкие розы и стоял трезвый милиционер. У самой двери Учителя ждала Инна Михайловна. Она зачем-то поклонилась Давиду и открыла сама дверь.
Здесь нужно отметить, что Давид оделся подобающим образом. Он и до этого одевался в длинную, сшитую рукодельной Катей накидку-рубаху. Но она могла произвести впечатление лишь на озабоченных учеников и простодушных домохозяек. А тут – целый мэр… Накануне, после поступившего предложения встретиться с самим главой города, Ром имел общение с бывшим служителем культа, уволенным за постоянное пьянство и халатное отношение к службе. Жил бывший протодиакон одной небольшой епархии по соседству, этажом ниже. Чин свой после пяти лет служения в священном сане с двойным орарем протодиакон, с его слов «…получил не так давно… милостью Божьей. Дай запил на радостях. А голосом я всегда был зычен да бархатист. Но дружба с Бахусом сыграла плохую шутку – стал путать не только слова, но и порядок вступления. А однажды так просто захрапел во время службы. А тут ещё и прихожанка одна жалобу исполнила… дескать, соблазнил её неподобающе непристойно… Всё одно к одному». Правду говорил служитель культа или врал, Давид не устанавливал. Но вот повседневную чёрную рясу с длинными рукавами у него купил по вполне сходной цене в условиях зарождавшихся рыночных отношений. Конечно, была она немного широка в животе: частые посты как-то не возымели благодатного действия на фигуру священнослужителя, но зато в плечах – как влитая. Протодиакон был не обделён статью. Катя умело ушила талию, и Давид даже испробовал новое облачение при проведении своих сеансов. Действовало завораживающе на домашних провинциальных куриц и неокрепших юнцов.
Вот в таком наряде Ром явился на встречу с мэром города. Чёрная ряса и чётки в больших сильных руках Давида возымели чудесное действие и на Инну Михайловну, и на милиционера у входа, и на персонал всего канцелярско-скрепочного мирка администрации. Проходя по длинному коридору здания, Давид ловил на себе удивлённые взгляды высунувшихся из своих каморок-кабинетов клерков. А уборщица Клавдия даже поклонилась ему в пояс и, перекрестившись, отчего-то заплакала, вытирая нос и рот своим пожилым передником и качая при этом сочувственно головой. Все понимали: человек в рясе – это неспроста.