Фига из кармана
Шрифт:
– Да-а, - ответили мы «дружным» разноголосым хором. И по тому, как поморщил свой слегка крючковатый нос мой суженый-ряженый, это слегка шокировало его утонченный музыкальный слух. Хотя после его «хоровой» и «шумовой» импровизации на тему известного афро-американского блюза «Уйди чувиха, не мешай» или что-то в этом роде, ибо я пока еще слабо владею английским языком, наш общий гул смело можно назвать камерным пением.
Несмотря на пыльность проселочных дорог, наши дорогие иномарки не утратили свой респектабельный
– Машины можете загнать напротив, во двор сына. Чтобы соседская детвора, дурачась, случайно не поцарапала. Но прежде, чем самим ворота открывать, позвоните в звонок на калитке. У наших немецкая овчарка. Альфа конечно умница, но чужих за ногу может и цапнуть,- взглянув на непривычно-неприлично для сельских женщин оголенные «местами» волосатые ноги мужиков, предупредила предводитель рода врачевателя.
У бережливого и Бог бережет – гласит слегка осовремененная народная мудрость. И Санька с Митричем воспользовались дельным советом.
Холеный Санькин и Митрича вид больше не смущал теперь хозяйку, которую, как оказалось, величали Екатериной Степановной и она, окинув нас оставшихся оценивающим взглядом, приняла за ровню.
– Заходите во двор. И посидите пока под вишнею в тенечке. Муж скоро будет. Он корову пошел с пастбища встречать. Может кому водички холодненькой с дороги? – не ради выгоды и лести, а так просто, по теплоте душевной, предложила она.
Спуск от калитки во двор хотя и был не большой, но мне без посторонней помощи одолевать его не хватило смелости и Екатерина Степановна это приметила.
– Сейчас, доченька, сейчас ворота открою! У нас там для колясочников удобный съезд оборудован с поручнями.
– Не надо беспокоиться. Мы придержим сзади,- сразу же предложили свою руку помощи Федор Иванович и Леша.
Федор Иванович мужичок конечно сильный, но вес-то как у комара, и я отдала предпочтение увесистому журналисту.
– Конечно-конечно, молодежь к молодежи тянется, - дипломатично «закашлялся» все понимающий Федор Иванович Бугайло, и как старую знакомую, шутейно, со словами: «Куда уж нам, старикам!» - приобнял за плечи Екатерину Степановну. А самому-то Бугайло было где-то около пятидесяти.
– Батюшки! А я вас сразу и не признала! – всполошилась хозяйка. – Вы тогда от угольной пыли весь, как в саже были. А теперь видать большой начальник, - и хозяйка радостно-дружески ткнула Федора Ивановича в область, где у мужчин находится, как они его ласково и горделиво величают, «качан». «трудовой мозоль», «соцнакопления». – Как нога? На погоду не беспокоит?
– Да нет, все нормально. Спасибо Андрею Викторовичу! Все зажило, как на собаке. А врачи ведь долдонили: «Резать да резать! Гангрена, мол, начинается. Сейчас даже по утрам бегаю вокруг
– А что у Федора Ивановича с ногой? – полюбопытствовала я у Леши, пока наши «старички» между собой судачили.
– В шахте растрощило, когда он сменным мастером работал. Теперь у него одна нога на пару сантиметров короче и ребята его в члены президиума независимого профсоюза выдвинули. Теперь он там за технику безопасности отвечает.
– Из-за чего выдвинули? Из-за сострадания? – подсознательно, чего не любила, о том и заговорила я.
– Да нет. Просто доверили тому, кому знают можно доверять. С раздробленной ногой в штреке, который вот-вот должен «сложиться» окончательно, вытащить из-под завала 37 человек не каждый смог бы. Далеко не каждый! Но я не об этом. Вижу у нас проблемы. Может обсудим?
– Ты что, психоаналитик? – отшутилась я, не в силах противостоять душевности.
– Ты, Варенька, пойми людей правильно,- присев передо мной на корточки и разговаривая со мною с журналистской прямотой, начал Леша сеанс моей социальной адаптации.
– Поставь себя на их место. У каждого из нас своя жизненная суета. Но главное, молод, здоров. А тут встретишь инвалида на коляске или на костылях и взгляд отводишь. Стыдно тебе перед этим человеком, что ты счастлив до неприличия, а он в беде. Я вот, как и твой Санюха, деньги постоянно перечисляю почти во все благотворительный фонды. Но мы же с ним далеко не дураки, да и власть, как говорится, знаем не только ту, бутафорную сценическую, а и настоящую закулисную. А все равно, перечисляем деньги, хотя знаем наверняка, что большую их часть просто нагло разворуют.
– Да вы с Санькой тоже хороши! Бегаете по сцене, как угорелые, во время выборов и орете! Подымите ручки! Подымите ручки! Голосуйте за тех! Голосуйте за этих!..
– А что поделаешь?! Такова жизнь. Одну руку человек, выполняя приказ, тянет вверх, а другую держит в кармане в форме кукиша.
– А не пришла пора народу эту руку из кармана вынуть? – грустно улыбнулась я Леше-журналисту, но тот ничего не успел мне ответить, ибо в наш разговор вклинился мой Санечка, и откатил меня подальше в тень.
Какая это благодать, в разгар летнего солнцепека усесться в тенечке под раскидистым деревом да за столом. На котором большая плетеная из тоненьких веточек лозы, миска огромных темно-красных вишен, горка желто-кремовых яблок Белого Налива и припотевшая трехлитровая банка колодезной воды. Ну и вестимо, как дань современности, «колбаса» одноразовых стаканчиков.
Моя рука непроизвольно потянулась к аппетитным на вид вишням, но мой Шурик тут как тут.