Фигляр дьявола
Шрифт:
Гарсиа согласно кивнул головой.
— Этот человек — судья, идеалист. Ему, должно быть, противна сама идея сотрудничества с нами.
— Он бы с радостью навредил нам, если мог бы…
Рестрепо осторожно взглянул на Энвигадо. Глава картеля нахмурился.
— А я думал, ты все держишь под контролем.
Как-то разом, внезапно, исчезли все звуки: пение птиц, шум ветра среди деревьев, шуршание метлы по ступенькам.
— Я виделся с ним в Виго, свою работу он выполняет тщательно. С отъявленным профессионализмом. — Рестрепо употребил слово «отъявленный» в южноамериканском значении, то есть «превосходный». — Дон Пабло, пока он верит,
Хесус Гарсиа, внимательно слушавший разговор, стер пиво с усов и заговорил:
— Если он узнает, что дочь мертва, не думаю, что его остановит фотография в компании с мертвым Венецианской Шлюхой. Он ненавидит тебя, Луис, ненавидит кокаин, и, как мне известно из других источников… — Хесусу Гарсиа, как шефу службы безопасности картеля, нравилось иметь свои тайные источники, — …считает, что наше сотрудничество нанесет вред их организации и так называемой вооруженной борьбе. Я согласен с Луисом Рестрепо. Он бы с радостью навредил нам, если бы мог. Этот человек не идиот, он уже предпринял кое-какие шаги… для подстраховки. Так что его убийство не решит проблему.
Рестрепо подался вперед.
— Шеф, надо остановить этого нью-йоркского легавого. Представляю, как могут быстро начать развиваться события. — Адвокат в отчаянии поднял руки. — Он на самом деле очень упорный полицейский.
Энвигадо нахмурился в глубокой задумчивости, глядя на крыши домов Санта-Фе. С гор потянуло легким прохладным ветерком. Он поднял с травы рядом с креслом красный пуловер. Оторвав взгляд от долины, он заговорил, похоже, совсем выбросив из головы Эдди Лукко.
— Я уже пять раз встречался со священником, тем самым, из Медельина…
Рестрепо кивнул. Священник, о котором шла речь, и был тем самым стариком, сидевшим за этим же столом, когда дед и внук Нги отрабатывали подпись Сиобан. Он являлся посредником между Пабло Энвигадо и красивой женщиной, назначенной личным советником президента Гавириа по делам Медельина, то есть советником по делам кокаиновой столицы мира. Звали ее Эсперанса-Франческа Арранга де Торо.
Предметом этих секретных переговоров, о которых в картеле знали только трое присутствующих, было гипотетическое предположение: что будет, если Пабло Энвигадо сам сдастся властям? Что, если он устал от постоянного пребывания в бегах? Что, если он не рассчитал свои силы, объявив войну правительству и правосудию Колумбии и вынеся смертный приговор предыдущему президенту? Что, если парламент Колумбии — старейший орган демократии в Южной Америке — аннулирует договор с США об обязательной выдаче наркобаронов и приговоры о длительном тюремном заключении с содержанием в тюрьме Марион, где отбывающие наказание секретные преступники сидели в подземных камерах и никогда даже не видели неба? Что, если в Колумбии примут закон, обеспечивающий более мягкое наказание раскаявшимся преступникам? И, наконец, сколько лет тюрьмы на самом деле получит Крестный, если он сдастся и прикажет остановить насилие, раздирающее страну на части?
В таких тонких делах дон Пабло полагался на совет Рестрепо. Он доверял ему больше, чем любому из братьев. И, пока он рассказывал своему советнику о последней секретной беседе с восьмидесятичетырехлетним священником, Рестрепо внимательно слушал, изредка задавая необходимые вопросы.
— Очень хорошо, шеф, я считаю это очень важным, — убежденно заявил Рестрепо, когда Энвигадо закончил свой рассказ. — Первое, гарантия небольшого срока
— И как ты себе все это представляешь, дорогой друг? — ласковым тоном поинтересовался Пабло Энвигадо.
— Надо сразу дать понять, что условия будете диктовать вы. Возьмем, к примеру, вопрос о… тюрьме, которую собирается предоставить вам правительство. Предлагаю твердо настаивать на том, чтобы это была специально построенная тюрьма и в каком-нибудь месте, имеющем символическое значение.
— Где? — Энвигадо усмехнулся, прихлебывая йогурт. — Ты на самом деле вообразил, будто я собираюсь сдаться этим гиенам? Я встречаюсь с этим стариком только для того, чтобы послушать его и представить ход мыслей моих врагов.
«Матерь Божья, — подумал Рестрепо, — если он передумает, то, похоже, я уже ни за что не уговорю его сдаться».
— Черт возьми, Пабло, конечно. Но постарайтесь загнать их в угол, прежде чем мы отошлем им старикашку обратно по частям. Давайте просто посмотрим, насколько далеко в своих уступках может пойти Гавириа…
Пабло Энвигадо внимательно и долго смотрел на Рестрепо, затем глаза его засверкали, и он разразился смехом. Хесус Гарсиа, задумчиво глядевший на адвоката, слегка улыбнулся.
— Луис, мой хороший друг и самый отъявленный советник. Именно так мы и сделаем…
Рестрепо кивнул и моментально сменил тему разговора.
— А теперь, Крестный, давайте вернемся к этому детективу. Только прикажите, и он умрет еще до полуночи.
Энвигадо оборвал смех, задумался, осторожно положил большой палец на белоснежную льняную скатерть и забарабанил остальными пальцами по поверхности стола. Затем покачал головой.
— Нет, на это мы не пойдем. — Он резко взглянул в глаза Рестрепо. — Луис, какой смысл выводить из себя департамент полиции Нью-Йорка? У нас ведь в Нью-Йорке дела идут вполне даже неплохо.
Рестрепо вскинул вверх руки, только таким способом он мог позволить себе выказать недовольство.
— Мы уже убили семерых нью-йоркских полицейских. Не думаю, что они нас очень любят.
— Черт побери, и ты еще называешь себя адвокатом, Луис Рестрепо Осорио? Мы хотели убить стукача, и полицейские погибли в ходе обычной вооруженной стычки с нами. Но на то они и профессионалы. Лично к ним не было… претензий. Но убить лейтенанта-детектива?.. Это уже будет откровенным вызовом. Для чего? Пусть дела в Нью-Йорке идут своим ходом, нам не нужна война с полицией, не стоит отпугивать клиентов. Успокойся, дружище, подумай лучше, как другим образом добраться до Лукко.
Пабло Энвигадо расслабился и раздавил указательным пальцем какую-то букашку на носу. Хесус Гарсиа предложил ему носовой платок, Пабло тщательно вытер нос и вновь перевел взгляд на Рестрепо.
— Что бы мы делали, если бы это был полицейский из Боготы?
— Подкупили бы или убили семью.
— Так попробуй подкупить.
Пабло не отрывал взгляда от адвоката. Рестрепо нахмурился, затем слегка улыбнулся.
— Почему бы и нет?.. — Он залпом выпил стакан с холодным чаем и с любопытством посмотрел на девушку-служанку из Картахены, подметавшую ступеньки, ведущие на нижнюю лужайку. — Я сам этим займусь.