Фигура Речи

Белл Дана Мари

– Почему парни продолжают называть его так?
– Эмма наклонила голову, ее "конский хвостик" упал на плечо.

– И я не понимаю, - добавила Бекки.

Шери усмехнулась.
– Я понимаю, но я не скажу.

Джим проигнорировал игривое подшучивание между тремя женщинами и потянул Хлою на ноги. Эмма Кэннон знала точно, что мужчины думали, когда входили в Магазин впервые.
– Давай. Я обещаю, ты не пожалеете об этом.

Хлоя впивалась взглядом в него, но взяла его руку.
– Я стана (сама) еще не решила, если я запрещаю вам еще (прощаю

ли я тебя).

– Я знаю. Но ты готова дать мне шанс заслужить твое прощение?
– Он не знал, что будет делать, если она скажет "нет". Наверное, станет каким-то жутким сталкером, она вынуждена будет получить запретительный судебный приказ и носить аконидный перечный спрей, чтобы избавиться от него.

Она медленно кивнула, ее выражение лица было, почти отказывающееся.
– Я могу попробовать.

– Хорошо.
– Он поднял ее руку к губам, целуя ее суставы.

Цвет, который затопил ее щеки, вызвал у него ухмылку. Он любил, что она краснела так легко. Он будет сильно стараться, чтобы узнать все о его половинке, он не позволит ей ускользнуть от него. Теперь, когда Спенсер был дома, он мог сконцентрироваться на исправлении ошибок, которые он сделал с Хлоей, начиная с этого момента.

И если она не простит его, ну...

Волки были очень хороши в преследовании своей добыче.

Глава 3.

Хлоя не могла поверить в это. Она шла по улице с ее парой, их руки крепко были переплетены. Быстрые короткие взгляды, которые он продолжал бросать на нее, как будто он ожидал, что она убежит, если он ослабит свою хватку, странным образом успокаивали. Он был здесь, это было ясно, он хотел ее прямо там, где она была.

Хлоя выдохнула и попыталась успокоить себя. Она так нервничала, что боялась, что не сможет быть в состоянии говорить, и ее левая рука продолжала бесконтрольно дергаться.

– Как логопедические дела?

Хлоя вздрогнула. Они шли в тишине так долго, что она уже ожидала, что они и продолжат в том же духе.
– Я пытаюсь сжечь, чтобы замедлить мой Бич, но это труднее, чем кремы (я пытаюсь концентрироваться…, чтобы уменьшить мои невнятности, но это труднее, чем кажется).
– Она устало вздохнула, удивляясь, как Джим понял ее искаженную речь.

– Не торопись. Я не стану тебя торопить.
– Еще один быстрый взгляд.
– Твоя речь невнятная еле-еле.

– Это было радо (ужасно) в начале, но это получило место лучше (но сейчас стало намного лучше).

Джим остановился и повернулся к ней, заставив ее также остановиться.
– Я хочу, чтобы ты делала то, что твой терапевт говорит, и немного сбавь обороты. Хорошо? Я слушаю, и я знаю, что ты пытаешься сказать.

Хлоя снова попыталась расслабиться. Джим улыбнулся сочувственно, но это не помогало вообще.
– Я...
– Она нахмурилась, слова потерялись на секунду. Иногда было только хуже, когда она пыталась сконцентрироваться. Она могла чувствовать, как слова ускользают сквозь ее разум, прячась от нее.
– Я. По-прежнему. Голодная.

Джим рассмеялся.
– Ты не доела свой бутерброд, не так ли?
– Он начал снова

идти.
– Давайте поразим Франка, и мы сможем поговорить немного подробнее.

– Угу.
– Хлоя скривилась. Ее семья могла бы вынести ее странность, но она сомневалась, что Джим долгое время будет выносить.

– Ты не хочешь со мной разговаривать?

Она неровно выдохнула, слова снова ускользали.
– Нет.
– Она покачала головой.
– Да.

Джим поднял ее руку к губам, целуя ее суставы. В то время как ее Лиса делала Излишне любопытный танец, а ее голова говорила ей, что некоторые моменты, почему они не могут быть вместе, он снова вспомнит. Один к восемьдесят, что это не могло продлиться долго, не так ли?

Они вошли в Небольшой ресторан Франка. Джим положил руку вокруг ее плеч и начал вести их через толпу обедавших.

– Мой балдахин нормально.

Джим мигнул, но у него не заняло очень много времени, чтобы выяснить то, что она пыталась сказать.
– О. Баланс? Я знаю.

– Тогда почему ты держишь меня?

Он заискивающе улыбнулся.
– Потому что я так хочу.

Прежде чем она смогла ответить, они были у кабинки. Она скользнула в кресло, а Джим сел напротив нее.
– Итак.
– Она взяла одну из свернутых салфеток, в которой было завернуто столовое серебро, и начала распутывать ее, порвав салфетку на малюсенькие кусочки.
– Спенсер.

Он кивнул.
– У моего отца был роман с женщиной, живущей в Чикаго. Когда она забеременела, он ее бросил. Она была матерью-одиночкой без поддержки от него или остальной части ее семьи, и она была слишком гордой, чтобы потом после выйти замуж за отца за алименты. Она подняла Спенсера самостоятельно и сделал чертовски хорошую работу.

– Что заклинивало (Он замечательный).
– Хлоя не знала, что она будет делать, если она потеряет свою семью.

– Да, это так. Когда она умерла, Спенсер обратился к своему отцу, который сказал ему, чтобы он шел в ад. Когда я об этом узнал, я решил встретиться с ним.

– Почему?
– Хлоя сделала бы то же самое, но она хотела услышать его причины с его собственных губ.

– Почему я хотел встретиться с ним, или почему мой папа не хотел?

– Ты, - мягко ответила Хлоя.

– Потому что он семья.
– Джим пожал плечами.
– Мама узнала о Спенсере и вышла из себя, выбросив моего отца из дома. Он пробовал месяц или около того заставить ее принять его обратно, но она стала злой, и он решил, что оно того не стоило.

– И ты имел дело со Спенсером?
– Хлоя старалась говорить медленно, проговаривая каждое слово про себя, прежде чем сказать.

– Да. Мы думали, что у него болезнь Лу Герига. Большинство людей, у кого она есть, умирают в течение трех-пяти лет из-за дыхательной недостаточности. Спенсер болеет уже три, так что...

Боль в тоне Джима нельзя было фальсифицироваться.
– Ты учил, что он умер (Ты думал, что он умрет).

– Да. Когда последний врач сказал нам, что это не Лу Герига, но хроническая воспалительная демиелинизирующей полиневропатия (ХВДП), мы были просто в восторге.

Хлоя нахмурилась. Она никогда не слышала о...
– Что это?