Фиктивная семья. Галя, у нас отмена

Горская Саяна

– Давай, – «муж» забирает из моих рук скобу и сам вставляет её в паз с громким щелчком. – Я Мирон, кстати. Будем знакомы.

– Я Галя. Но вы, в общем-то, и так это знаете.

– Ты, – не моргая смотрит мне в глаза. – Мы женаты, забыла? Начинай уже входить в роль.

Трогаемся с места.

Во мне горит огнём желание покинуть салон автомобиля прямо на ходу, а когда мы останавливаемся на светофоре, моя ладонь сама находит ручку на двери и накрывает её.

– Ты часто бываешь на подобных мероприятиях? –

Вдруг спрашивает Мирон, и мне приходится чинно сложить руки на коленях.

– О, конечно, каждую неделю, – не скрываю сарказма. – Забегаю потусоваться между поставкой и ревизией.

Мирон коротко усмехается.

– В этом нет ничего сложного. Главное – держись уверенно. Будь доброжелательной, но не заискивающей. Не лебези, в светском обществе этого терпеть не могут. Если не знаешь, как ответить на вопрос – улыбайся, делай вид, что тебе звонят и сваливай. Поняла?

– Поняла, – настороженно киваю. – А что, будут сложные вопросы? Мы же не на викторину едем.

– Люди там любят пощеголять своими знаниями в искусстве, политике, экономике. Они ловко оперируют фамилиями и терминами, в надежде возвыситься в глазах оппонента. Если плаваешь в теме – не вступай в дискуссию. Никто не должен догадаться, что ты… – Он замолкает, подыскивая слово.

– Простолюдинка? – Подсказываю я и прищуриваюсь мстительно.

– Я не это хотел сказать.

– Именно это.

Мирон качает головой.

– Слушай, только не обижайся. Мы разные, но это не плохо. Я – богат и успешен, а ты… Ты тоже успешна в своей сфере, я уверен. Просто лишний раз не открывай рот, окей? Мне так будет спокойней.

– Я могу поддержать беседу.

– Серьёзно? Разбираешься в искусстве?

– Не очень, но…

– Политика?

– Не совсем.

– Экономика. Что ты знаешь об акциях?

– О, я много чего знаю об акциях! – Сверкаю гневно глазами и отворачиваюсь к окну.

Конечно, акции в наших мирах – радикально разные понятия.

В моём – это исключительно скидки на порошок и молоко.

В его…

Ай, да ну его, сноба этого!

Нет смысла обижаться на правду, да. Но мне обидно. До зубного скрежета обидно, что кто-то может себе позволить менять машину под настроение, а кто-то ходит в одной куртке уже четвёртый сезон.

Мы подъезжаем к какому-то бутику, и я сразу понимаю: тут меня ждёт что-то, к чему я абсолютно не готова.

Я мимо подобных магазин пробегаю, закрыв руками глаза, чтобы ненароком не наткнуться на ценник и не рухнуть прямо там от сердечного приступа. Потому что ну кто, объясните мне, кто в здравом уме станет отдавать такие деньжищи за тряпку?

Встречают нас две улыбчивые девушки.

Прячусь за широкой спиной Мирона.

– Моей жене нужно что-то для выхода в свет. Галь, ты где?

– Здесь, – делаю нерешительный шаг вперёд и тут же оказываюсь в центре всеобщего внимания.

Я

чувствую себя обнаженной под этими изучающими, пристальными взглядами.

Девушки таращатся на меня и тихонечко подвисают, как пара допотопных компьютеров. Они явно чувствуют диссонанс и задают себе вопрос, из какой дремучей Тайги меня вытащили.

– Нам нужно что-то подходящее, – спокойно раздаёт инструкции Мирон. – Остановимся на классике. Нужно подчеркнуть фигуру, но без пошлости. Глубокие вырезы и разрезы – мимо. Кричащие цвета – нет.

Девушки кивают и шерстят по рейлам, поднося нам, словно божествам, сверкающие и струящиеся платья.

– Нет. Не то, – Мирону не нравится вообще ничего. – Совсем-совсем не то! Девушки, классика! Что за колхоз?

А я…

Я теряюсь в этом изобилии роскоши!

Боже, какая ткань! А какое качество!

Щупаю, трогаю… Глаза разбегаются. Я же девочка, всё-таки.

Правда?

Я девочку эту в себе заживо погребаю – неудобная она и малоэффективная. Толку от неё ноль, только страдает и на ручки просится.

– Вот! – Мирон стаскивает что-то с плечиков и кидает мне. – Бегом примеряй и поехали.

Я чувствую себя Золушкой.

Или, что ещё лучше, Джулией Робертс!

Правда мой Ричард Гир, увы, не влюблён в меня по самые помидоры. Улыбки его скупы, а взгляды не искрят восхищением.

Платье хорошо садится по фигуре, и я любуюсь на себя в зеркале, напрочь забыв о времени и вообще о том, где и с кем нахожусь.

Шторка примерочной резко одергивается в сторону.

– Ну что там?

– Вот… – Топчусь по кругу, давая Мирону себя рассмотреть.

Он смотрит, да. Холодно и без энтузиазма, как на наскучившую прикроватную тумбу.

А чего ты, Галь, ожидала? Что всё как в фильмах будет? Что он тут же разглядит в простой кассирше якутский алмаз и бросит к твоим ногам весь мир?

Да нет, конечно! Но хоть какой-то реакции хотелось бы увидеть, а не это уныло-скучающее выражение, заставляющее меня сомневаться в собственной внешности.

– Ладно, сойдёт. Берём, – Мирон лезет в пиджак за кошельком. – Поедешь сразу в нём.

– Хорошо.

– Где у вас тут приличный салон? Нужно нарисовать тебе лицо.

– Моё лицо тебя совсем не устраивает?

– Меня – более чем. Но ты идёшь туда не ради меня, а ради того, чтобы очаровать остальных.

– Я и так очарую. Остроумием и неземным шармом.

– О, в этом я не сомневаюсь! – Закатывает он глаза и уходит на кассу.

А я телепаюсь за ним следом…

Глава 5

Галя.

Высоченное офисное здание бликует, отражая оконными стёклами свет вечернего города. Ресторан, в котором проходит мероприятие, на последнем этаже, и это, со всей ответственностью заявляю, самое пафосное заведение города.