Фиктивный брак
Шрифт:
— Но вы, по крайней мере, понимаете, что такое рак?
Правая бровь Совкова вздернулась. Он вопросительно посмотрел на врача.
— Вы хотите сказать, что у Татьяны…
Нина Васильевна кивнула.
— Да, к сожалению. Вот здесь, на снимке, хорошо видна опухоль.
— И она не знает?
— Я поставила в известность ее зятя, он должен сказать об этом Кате… Так, кажется, зовут ее дочь? И уж вместе они, наверное, психологически подготовят ее…
— Почему вы сразу
— У нас не принято говорить больным такие вещи без согласования с их родственниками.
Совков в задумчивости пожевал губами.
— Значит, Катька до сих пор ничего ей не сказала…
— Вероятно, еще нет.
— Да-а… — протянул Совков. — Ну и дела-а… И сколько, по-вашему, ей осталось?
— Ухудшение самочувствия следует ожидать в ближайшие дни, — ответила доктор. — А сколько осталось — не знаю. Об этом надо спрашивать у онкологов. Но, думаю, от нескольких недель до года. Если повезет — до полутора. Опухоль слишком сильно вросла в ткань мозга.
— Ну и дела… — Совков покачал головой.
— Будем надеяться, что дочь все-таки скажет ей, — заметила Нина Васильевна. — Так будет лучше для всех, в первую очередь для самой Татьяны Сергеевны. В оставшееся время она сможет привести в порядок свои дела и морально подготовиться…
— И нет никакой надежды?
— Боюсь, что операция не исправит положения, — печально вздохнула врач. — Хотя опять же решать не мне. На следующей неделе мы переведем ее в онкологическую клинику, там вы, наверное, получите более подробную информацию.
— Спасибо… — Совков с задумчивым видом встал и вдруг, как бы в ответ на какие-то свои мысли, махнул рукой: — А, и ладно! Поеду к Юльке.
Когда он снова появился в палате, там уже находились Олег и Катя. Дочь, с покрасневшим от горестного волнения лицом, сидела у изголовья кровати, Олег стоял у окна.
— Извиняюсь, забыл портфель, — сказал Совков.
— Вы все никак не можете оставить маму в покое, — сверкнув на него глазами, прошипела Катя. — Вас уже один раз выставили из квартиры, что вам еще надо?
— Ничего. — Совков тем же странным взглядом, какой недавно был у Нины Васильевны, посмотрел на Татьяну. — Теперь уже — ничего! — Он взял стоявший у столика портфель. — Больше я беспокоить вашу маму не буду, и, поверьте, у меня останутся о ней самые наилучшие воспоминания. Твой образ, Татьяна, всегда будет жить вот здесь! — Он положил руку на сердце.
Татьяна хотела что-то сказать, но Катя ее опередила.
— Очень ей нужно! — воскликнула она.
— Не груби, — осадил ее Совков. — Ты мне в дочери годишься! Лучше бы сказала матери, чем она болеет!
Олег шагнул к нему.
— Вас никто не просит соваться…
Татьяна беспокойно
— Погоди, Олег, — она посмотрела на Совкова. — Что ты имеешь в виду?
— Докторша все ему сказала. — Совков ткнул пальцем в Олега. Тот резко отмахнулся от его руки. — Но-но, поосторожнее! — вскипел несостоявшийся жених. — Лапы-то не распускай! Мы говорим о серьезных вещах, тут не до шуток!
Катя почти вплотную подошла к Совкову.
— Чего вы все вмешиваетесь! Идите отсюда!
— Катерина! — сморщившись от внезапной боли в голове, простонала Татьяна. — Перестань. Геннадий, в чем дело?
Катя схватила Совкова за локоть и потянула к двери.
— Мама, не слушай его!
Совков выдернул руку.
— Возмутительно! Что ты себе позволяешь, хамка!
— Я не хамка!
— Хамка! Мать при смерти, а ты тут сцены устраиваешь!..
Катя задохнулась от гнева. Олег отстранил ее в сторону и взял Совкова за грудки.
— А ну пойдем. Поговорим в коридоре.
— Олег, оставь его, прошу тебя… — умоляюще крикнула Татьяна.
Молодой человек, оглянувшись на нее, отпустил Совкова, однако по-прежнему продолжал теснить его к двери.
— Татьяна, у тебя рак мозга, — глядя в глаза Олегу, дрожащим от ярости голосом проговорил Совков. — Мне это только что докторша сказала! Они, — он кивнул на молодого человека, — тоже знают, но скрывают от тебя!
— Рак мозга?.. — тихо переспросила Татьяна, опуская голову на подушку.
Катя с рыданием бросилась ей на грудь.
Олег открыл дверь и вытолкнул Совкова в коридор. За порогом тот не удержал равновесия, с воплем рухнул навзничь. Портфель, отлетев в сторону, раскрылся и оттуда вывалились какие-то бумаги, бутылка водки, сверток с сардельками. Олег тоже вышел из палаты, плотнее закрыв за собой дверь. Когда он поднимал Совкова за рубашку, послышался треск разрываемой ткани.
— Ты чего добиваешься? — прошептал Олег. — Какое твое свинячье дело, будет она знать или нет?
— Она должна знать! — прохрипел Совков. — И отцепись от меня! Здесь больница!
Олег с силой оттолкнул его.
— Ладно, живи. Только чтобы больше я тебя не видел. Иначе будем разговаривать по-другому, понял?
Совков торопливо запихнул вещи обратно в портфель, защелкнул его и встал, поправляя на себе рубашку.
— С Татьяной Сергеевной у меня все кончено, — пробормотал он. — Можешь не волноваться. Кончено навсегда.
— Проваливай.
— Всего доброго. — Совков, стараясь держаться уверенно, быстро зашагал по коридору.
В это время Катя, сидя на краешке кровати, наклонялась к матери и сквозь слезы бормотала: