Фиктивный брак
Шрифт:
Но неумолкающий голос в мозгу твердил об опасности, предупреждал не раскрываться до конца. Занимаясь любовью, они подвергают огромному риску себя и свои успехи за прошедший месяц. В постели они ведь не потому, что так внезапно влюбились, что не могут с этим ничего поделать. В объятия их бросило сексуальное желание, поскольку нельзя отрицать, что физически их влекло друг к другу с самой первой встречи, и это влечение захватило их снова. Об этом она не должна забывать. Мысли о любви и совместном будущем приведут к еще большему риску.
Однако все мысли ее умчались прочь, как только она почувствовала руку Корда
Корд удивился. Эбби явно откликалась на его ласки, но в то же время была потрясена. Той ночью она ничего не боялась. На мгновение он застыл, пытаясь убедиться, развеять свои сомнения. В его памяти жила прелестная распутница, принимавшая любую его ласку и отвечавшая тем же, страстная, соблазнительная женщина, которая с упоением отдавалась ему.
Та Эбби, которую он сейчас держал на коленях, задыхалась от его прикосновений, она предоставляла ему полную свободу, но при этом ее словно что-то сдерживало. Эта мысль немного настораживала Корда, отвлекала от переполнявших его чувств.
Но желание было так велико, а Эбби так уступчива, что он не мог сейчас остановиться. Странно только, что она тогда зашла так далеко, совсем не зная его.
Внезапно в нем вспыхнула уверенность, что он сможет вернуть прошлую Эбби, какие бы сомнения ни мучили ее. Если бы не их первая ночь, он не был бы так уверен, но сейчас-то он знает, на что она способна. Один раз он уже испытал ее неистовую страсть. Вернее, дважды, чтобы быть точным, и именно этого он добьется снова — полного растворения, неограниченной отдачи.
Он накрыл ее рот своим, рука его забралась под юбкой еще выше. Ладонь легко отодвинула полоску трусиков, и Эбби затрепетала от интимного прикосновения.
— Ты нужна мне вся, — прошептал он, с нежностью укладывая ее на кровать. Больше не раздумывая, он сдернул через голову ее блузку и расстегнул сзади застежку бюстгальтера. Кружевная ткань упала, и его взору предстала изысканной формы грудь. На мгновение он замер.
— Ты прекрасна, Эбби.
Она смотрела ему в глаза. Их восхитительный синий цвет был ярче, чем обычно, словно глаза подсвечивались изнутри. Он просто невероятно красив. По отдельности черты его лица не были совершенными, но, соединенные вместе, да еще с такой гладкой загорелой кожей, они неизменно задевали сокровенные струнки в душе Эбби. И разве удивительно, что она недостойно повела себя на той вечеринке?! И особенно после нее?
Острое желание вспомнить стиснуло сердце Эбби. Наверное, он тогда смотрел на ее груди с таким же мужским поклонением и неприкрытой страстью в непостижимых глазах. Самообладание покидало Эбби. Так странно — лежать на постели полуобнаженной под восхищенным взглядом мужчины! Но ведь мужчина этот — ее муж! Он не Ник, но он ее муж.
А потом Корд поднял руки к ее груди, и сознание Эбби помутилось. От его нежных, трепетных прикосновений соски напряглись и отвердели, с губ сорвался непроизвольный вздох.
— Я люблю дотрагиваться до тебя, — прошептал Корд. — Сегодня все для меня так же, как и в первый раз. А для тебя?
— Да… Думаю, да. Конечно…
Чуть опустив голову, Корд поцеловал ее груди, коснулся влажным
— Ты совершенство, Эбби. Само совершенство.
Она подняла руки и почти грубо притянула его за волосы, и он решил, что сделал, пожалуй, слишком поспешный вывод насчет того, что Эбби что-то сдерживает. Ничто не мешало ее сладостным стонам или чувственным движениям тела.
Он поспешно оторвался от ее теплого тела и поднялся, чтобы раздеться. Под ее пристальным взглядом он отбросил в сторону туфли, рывком стащил через голову свитер, нетерпеливо скинул брюки. Двумя движениями руки освободился от носков. Сняв часы, он положил их на тумбочку. Эбби не пошевелилась. Он блеснул улыбкой, возвращаясь к кровати.
— Давай отделаемся от этой юбки, — сдавленно пробормотал он и принялся за застежку.
Эбби не мешала, но и не помогала, и Корд слегка нахмурился, стараясь освободить от юбки ее ноги. Она сразу же скинула туфли, но чулки и трусики все еще были на ней. Он уже знал, что чулки не пристегнуты к поясу, а держатся вверху на резинках.
Он наклонился, поцеловал ее губы и с облегчением ощутил их немедленное ответное движение. Ему не совсем понятно было настроение Эбби. Она самозабвенно и страстно целовала его в ответ на его ласки — как и сейчас, — но, похоже, не собиралась проявлять инициативу. Ее поведение настолько отличалось от их первой встречи, что Корд никак не мог связать эту Эбби с той.
Но эта Эбби сейчас в его объятиях, и эту женщину он будет любить, невзирая ни на какие впечатляющие воспоминания. Аромат ее тела, нежность кожи опьяняли его. Кроме бесспорного физического влечения к Эбби он всецело осознавал и то, что она мать его ребенка. Это никогда не перестанет его волновать.
Возможно, я тоже немного сдерживаюсь, подумал он, вспомнив о ее беременности. Ведь сейчас любовь с ней не может быть такой бурной, как тогда, в декабре, когда ими всю ночь владело настоящее безумие.
В промежутках между все более жаркими и настойчивыми поцелуями Корд стянул с Эбби нейлоновые чулки. На ней оставались лишь трусики. Ее губы, влажные и зовущие, искали его, когда кружевной лоскуток наконец упал на ковер.
Она хочет его. Наслаждение от этой уверенности затопило Корда. Он вытянулся на кровати рядом с ней, и она пылко обвила его руками. Корд не хотел спешить, он собирался продолжить ласки, сделать еще одну попытку довести ее до того умопомрачительного состояния, которого она так быстро достигла у него в квартире. Рот его ласкал ее, задерживаясь на горле, груди, бедрах. Взглянув наверх, он увидел, что лицо ее запрокинулось, глаза закрылись; она была в другом мире, мире собственных ощущений.
Он покрыл поцелуями ее живот и бедра и собирался было опуститься чуть ниже, как она вдруг вся сжалась, потянулась к его плечам и заставила его вернуться в прежнее положение. Невысказанный, но вполне ясный запрет изумил его. Ни единого запрета не возникло в ту их первую ночь. Но он повиновался, медленно скользнул по ее телу и поцеловал в губы.
У Корда не возникало сомнения в вожделении Эбби. Ни разу за время их любовной прелюдии он не почувствовал ее протеста или отказа. Однако приходилось признать неприкрытую правду: за прошедшие три месяца Эбби набралась каких-то унылых запретов, стала скованной.