Фиктивный брак
Шрифт:
– Не беспокоить, у нас важный разговор.
После чего запер дверь на задвижку, уселся рядом со мной и раскрыл принесенную папку.
– Ну что ж, Овечкина, – произнес Игорь, располагающе улыбнувшись. – Думаю, ты успела ознакомиться со своим экземпляром договора. Теперь тебе надо будет только расписаться на каждом листе, а после дождаться перевода на твой счет десяти миллионов. Постараюсь, чтобы все пришло сегодня, в крайнем случае – завтра.
– Кому надо? – отстраненно спросила я.
– Что? – нахмурил брови Игорь. – Не понял.
– Кому надо расписаться? –
Благодушное лицо Игоря мгновенно изменилось. Глаза прищурились, улыбка изменила форму, став похожей на волчий оскал.
– Погоди, погоди, Овечкина, – криво усмехнулся преподаватель экономики. – По-моему, ты не совсем понимаешь последствия того, что сейчас пытаешься сделать. Ты думаешь, что я вот так запросто подарю тебе фирму, в которую вложил столько своего труда, времени, средств…
– Ты вложил? – перебила я его. – Или Виталий? И если все-таки вложил ты, то почему тогда фирма принадлежала ему, а не тебе? Знаешь, как-то странно все получается: судя по бухгалтерским документам, дела корпорации не так уж плохи, как это хотели представить те, кто с твоей подачи проводил последний аудит. И вряд ли нужно было спасать фирму, переводя ее на тупую девочку-студентку, которая после смерти мужа легко отдаст ее своему преподу, в которого влюблена по уши. Ты ведь так себе это представлял, верно?
Игорь развернулся ко мне вполоборота. Его рука легла на спинку моего стула, и я увидела, как пальцы моего преподавателя нервно скрючились, став похожими на когти.
– Ты на что сейчас намекаешь, тварь? – тихо прошипел он. – Что это я убил Виталия?
– Глупо делать намеки без доказательств, – пожала я плечами. – Как я понимаю, сгоревшая машина сейчас на экспертизе, после которой догадки могут превратиться в факты. Хотя могут и не превратиться, так как случается, что экспертизы покупаются…
Внезапно я почувствовала, как на моем горле сжались железные пальцы Игоря.
– Слушай меня внимательно, маленькая дрянь, – четко, раздельно и негромко проговорил он. – Сейчас ты все подпишешь, иначе не выйдешь из этого кабинета. Я тебя придушу прямо тут, а официанту скажу, что девушке стало плохо. Отнесу твое бездыханное тельце в машину, а потом ты просто пропадешь, и никто про тебя не вспомнит, кроме твоей бабушки, которой больше никто ничем не сможет помочь…
Он был очень красив, наш преподаватель по экономике. И я, наверно, не особенно врала себе, когда думала, что влюблена в него по уши, – ну, может, насчет ушей приукрасила немного. Все девчонки в институте были от Игоря без ума, да и преподавательницы тоже. И сейчас, когда он держал меня за горло, слегка придушив, а его лицо было так близко от моего, я внезапно почувствовала сладкую истому у себя внизу живота. Настолько приятную, что была вынуждена сжать зубы, чтобы не застонать от наслаждения… Возможно, потом я буду думать о себе с неприязнью, как о какой-то извращенке, но что я могла сделать, если мое тело отреагировало на этот акт насилия таким образом?
Видимо, Игорь почувствовал, что со мной что-то не так, и слегка ослабил хватку – похоже, подумал, что перестарался и вместо подписи документов
И это он, конечно, сделал зря.
Потому что испугать меня у него не получилось.
Все, что он смог, так это заставить мой организм вбросить в кровь зашкаливающее количество гормонов наслаждения, благодаря которым я ощутила небывалую для себя решимость и холодную, злую, веселую ярость, ранее мне совершенно не свойственную…
В Таиланде Таксик учил меня не только вождению автомобиля. Они, по-моему, все там в Тае помешаны на своем национальном боксе, и если не участвуют в соревнованиях, то либо болеют за своих местных кумиров, либо увлекаются еще каким-нибудь видом самообороны.
Таксик, похоже, был из тех самых, увлекающихся.
– Смотри, Машья, – поучал он меня. – Если рядом с тобой в машина сядет плохой человек, ты, главное, только пугаться не надо. Ты ему немножко ткни пальцем в глаз, и пока он будет плакать, уходи из машина.
Тогда я была уверена, что в жизни не смогу ударить человека, не то что воткнуть ему палец в глаз. А сейчас я внезапно поняла, что вот она, определяющая точка моей жизни! Та, после которой у человека только два пути: до самой гробовой доски оставаться тем, кого берут за горло…
Или же стать той, кто сама берет за горло…
Игорь взвизгнул неожиданно тоненько и схватился за глаз. Вроде и не сильно я туда ногтем ткнула, а оно вон как получилось. Надо же, одно движение – и какой эффект! Спасибо тебе, Таксик! Если еще попаду в Таиланд, с меня ящик экспортного белого рома, о котором ты рассказывал так увлеченно, словно о местной достопримечательности.
– Сволочь! – верещал Игорь. – Все, тебе конец! Поняла, тварь?!
Вместо ответа я сунула руку в карман черного жакета и достала оттуда авторучку, подаренную Виталием. Я внимательно прочитала инструкцию, прилагаемую к ней, как и рекомендовал муж, и даже немного потренировалась, осваивая ее маленький секрет.
Потому сейчас у меня все получилось просто отлично.
Большим пальцем я сначала сдвинула в сторону завитушку-предохранитель, после чего нажала на небольшой выступающий камешек. От этих нехитрых манипуляций с обратной стороны авторучки выскочил маленький фронтальный клинок, заточенный с обеих сторон до бритвенной остроты.
И этот клинок я аккуратно приставила к горлу Игоря.
Почувствовав на своем кадыке холодную сталь, преподаватель экономики перестал тереть глаз и замер.
– Успокоился? – поинтересовалась я. – Это хорошо, а то если нервную девушку оскорблять слишком часто, можно получить в шее еще одно отверстие, не предусмотренное природой. Так вот, дорогой учитель. Сегодня я буду для тебя преподавателем хороших манер, потому слушай и запоминай мою первую и последнюю лекцию. Ты больше не будешь мешаться у меня под ногами со своими дурацкими предложениями, а я не иду в полицию и не озвучиваю там свои подозрения по поводу смерти Виталия. Кстати, чтоб ты знал: меня туда уже вызывали, и следователь очень просил сообщить ему насчет гибели мужа все, что я сочту нужным. Понимаешь, о чем я?