Филипп Стил
Шрифт:
Он подавил крик, который был готов сорваться с его губ. Он сидел неподвижно и безмолвно. Женщина продвинулась на шаг вперед и заглянула в темную палатку. Во вспышке огня он уловил серебристое мерцание меха, белизну руки, приподнявшей полу палатки, потом на мгновение увидел лицо. Он сидел так неподвижно, словно в нем остановилось биение жизни. Пара черных глаз, в которых дрожал смех, блеск белоснежных зубов, тихий горловой смешок — и лицо исчезло, а он все сидел, уставившись в пространство, подарившее ему это видение.
Стил кашлянул, чтобы предупредить о том, что он проснулся, скинул одеяло и высунулся из палатки. Справа от костра стояли мужчина и женщина, грея руки над
— Ах, как неприятно, мистер Стил! — воскликнул мужчина, быстро приближаясь. — Я так боялся, что мы поднимем шум и разбудим вас. Мы собирались расположиться за той скалой, но увидели ваш костер и пошли к нему. Я в отчаянии…
— Вы мне нисколько не помешали, — перебил его Стил, пожимая протянутую руку. — Я, надо вам сказать, иду с поста на озеро Бен навстречу полковнику Беккеру и его супруге… — Он нерешительно замолчал, и его белые зубы сверкнули в открытой улыбке, которая привлекала к нему сердца людей с первого взгляда.
— И вы встретили их, — раздался смеющийся голос с той стороны костра. — Простите, пожалуйста, мистер Стил, что я заглянула в вашу палатку и разбудила вас. Но ваши ноги ужасно смешно выглядели, и, уверяю вас, я ни чего, кроме них, не видела, хотя очень хотела разглядеть еще что-нибудь. Впрочем, я еще прочла ваше имя на палатке.
Стил почувствовал, что его щеки заливает румянец, когда он встретился взглядом с дивными глазами, сиявшими из-за спины полковника. Женщина улыбнулась ему. Спасаясь от жаркого дыхания костра, она сдвинула со лба меховую шапочку, и он увидел: ее волосы были того самого цвета червонного золота, что и волос, найденный им в письме, а губы, глаза и изумительный цвет лица удивительно напоминали то лицо, о котором он мечтал и которое наполняло его томлением и тоской по дому. Ведь он и тогда почему-то был уверен, что она молода и что у нее золотые волосы. Но все остальное — это прекрасное смеющееся лицо, эти глубокие, манящие глаза…
Он очнулся.
— Я… я спал, — пролепетал он. Потом усилием воли взял себя в руки. — Мне снилось одно лицо, миссис Беккер. Это, конечно, странно здесь, в такой глуши… Лицо, которое мне снилось, — за тысячи миль отсюда, и оно удивительно похоже на ваше лицо.
Полковник со смехом повернулся к нему. Это был маленький человек, прямой, как дуло ружья, лицо его было бледно, за исключением носа, который покраснел от холода; он носил остроконечную бородку, белую, как снег. От всего его лица, наполовину скрытого воротником меховой шубы и высокой бобровой шапкой, веяло неподдельным добродушием.
— Очень рад, что вы не гневаетесь, Стил, — крикнул он, сразу же переходя на товарищеский тон. — Если бы не Изабель, я ни за что не решился бы сунуть нос в ваш лагерь. Она ужасно настойчива. Ей обязательно хотелось знать, что за существо находится в лагере и на какого зверя оно похоже. Ну, Изабель, дорогая, ты довольна?
— Я никак не предполагала, что «оно» спит в такое время дня, — сказала миссис Беккер. Она рассмеялась прямо в лицо Стилу, и изгиб ее алых губ и блеск в ее глазах были так обаятельны, что сердце его забилось сильнее, а румянец на щеках стал еще гуще.
— Всего только шесть часов, — сказал он, глядя на часы. — Обычно я не ложусь в такую рань. Но сегодня я очень устал. Впрочем, теперь я уже отдохнул, — добавил он быстро. — Могу сидеть и болтать хоть до утра. К нам, знаете ли, не так часто заглядывают гости. А где ваши спутники?
— Остались позади, — сказал полковник, неопределенно махнув рукой. — Изабель приказала им сидеть и ждать, а мы с ней пошли вперед. Там индейцы, двое саней и тонна продовольствия.
— Позовите их, полковник, —
Полковник отошел на несколько шагов и стал кричать. Филипп повернулся к миссис Беккер и увидел, что смех исчез из ее глаз и что она смотрит на него робко и вопросительно. Мгновение казалось, что она вот-вот заговорит с ним, но потом она подняла с земли короткую ветку и стала ворошить ею угли.
— Вы, должно быть, очень устали, миссис Беккер, — промолвил он. — Я бы вам посоветовал снять шубу. Так вам будет удобней. А я принесу одеяло, чтобы вы могли присесть.
Он нырнул в палатку и через секунду вернулся с одеялом, которое тут же расстелил у подножия высокой сосны, в нескольких шагах от костра. Когда он повернулся к ней, на ней уже не было ни шубы, ни шапочки. Секунду она стояла перед ним стройная, как девушка, обольстительная, с благодарной улыбкой на губах. Потом она опустилась на расстеленное им одеяло. На мгновение он склонился над ней, прикрывая ей ноги тяжелым мехом, и вдохнул благоухание, исходившее от ее волнистых, сияющих волос, благоухание, которое проникло в самую глубь его души.
Он выпрямился и встретился взглядом с полковником Беккером. По насмешливому выражению глаз полковника он понял, что грешные мысли, бродившие в его голове, достаточно ясно отражаются на его лице. Он втайне благословил индейцев, подошедших к саням; помогая им распрячь собак и выгрузить багаж, он беспощадно ругал себя за странное, безумное чувство, волновавшее его кровь и сжигавшее его мозги. Он продолжал осыпать себя проклятиями, возвращаясь к костру. Из глубокого мрака он видел полковника, прислонившегося спиной к сосне, и миссис Беккер, прильнувшую к нему и положившую голову на его плечо, с улыбкой на устах. Замешкавшись на мгновение, не смея нарушить очарование этой сцены, он увидел, как она притянула к себе седобородое лицо и поцеловала его в губы. При виде того бесконечного блаженства, которое отражалось в обоих лицах, освещенных костром, Филипп Стил понял, что властный образ другой женщины навеки исчез из его сердца. Он уступил место картине любви, той любви, о которой он мечтал, по которой он томился и которую он, наконец, нашел, но не для себя, в сердце пустыни.
Он увидел детски прекрасную и чистую улыбку, приветствовавшую его, когда он подошел к костру; он увидел еще что-то в лице полковника. А что схватило его за душу и наполнило его незнакомым чувством — чувство радости. Да, он радовался счастью этой четы! Это ощущение прогнало чувство одиночества, которое так недавно томило его, и когда после долгой мирной беседы у костра жена полковника устало подняла головку и спросила, нельзя ли ей пойти спать, он рассмеялся от восторга и умиления, глядя, как она с бесконечной нежностью потерлась щекой о седобородое лицо, склонившееся к ней, и как полковник улыбнулся мягкой, счастливой улыбкой и повел ее в палатку.
Завернувшись в одеяло, Филипп долго еще лежал без сна и удивлялся тому, что произошло с ним. Ее волосы видел он сегодня, ее волосы сияли ему, шелковистые, мягкие, великолепные в своей простой красе, ее волосы — те волосы, которые он видел тогда на балу, когда Чизборо вмешался в разговор. Ему не трудно было вообразить себе, что это было и ее лицо, но ее лицо, воодушевленное не только красотой, но и сердечностью, и любовью. Яснее, чем когда-либо, он сознавал теперь, чего ему недоставало. Он благословил Чизборо и заснул, мечтая о новом лике, чтобы проснуться через несколько часов с приятным ощущением, что все его переживания — лишь порождение грезы и что эта женщина в конце концов только жена полковника Беккера.