Фильм Андрея Тарковского «Cолярис». Материалы и документы
Шрифт:
Она забралась в ракету, и Кельвин, засунув голову внутрь, крикнул:
Ну, как? Все в порядке? Удобно?
Да... Иди скорей, Крис.
Он откачнулся назад и с размаху захлопнул люк. Двумя движениями вбил обе задвижки до упора и стал ключом доворачивать болты.
Неожиданно Кельвин почувствовал, что металлические стойки, в которых торчала ракета, слегка дрожат.
Когда он отошел на несколько шагов и взглянул на ракету, он увидел такое, отчего его ноги стали непослушными, как деревяшки. Ракета ходила ходуном,
Он затянул последний болт, отшвырнул ключ и соскочил с лесенки. Шпильки амортизаторов плясали в своих гнездах. Бронированная оболочка теряла свой монолитный блеск. Подскочив к пульту дистанционного управления, он толкнул вверх рычаги запуска реактора и связи. И тогда из репродуктора вырвался пронзительный не то визг, не то свист, совершенно не похожий на человеческий голос: «Кри-и-ис! Кри-и-ис! Кри-и-ис!!!...»
Со стартовой площадки под воронкой клубами взлетела пыль, ее сменил сноп искр, и все звуки покрыл высокий протяжный гул. Ракета поднялась на трех языках пламени, которые сразу же слились в одну огнен
ную колонну, и вырвалась сквозь воронку выбрасывателя. Заслонки тотчас же закрылись, компрессоры начали продувать воздухом помещение, в котором клубился едкий дым.
Со скрученными обгоревшими волосами Кельвин судорожно хватал воздух ртом.
Кельвин открыл двери своей кабины, наполненной красным светом заката.
Торопливо подошел к окну, выдвинул из глубины стола проектор, вставил в него недосмотренную кассету с видеозаписью и щелкнул выключателем. Свет погас, на окна наползли жалюзи. На экране возникло измученное лицо Гибаряна.
О...Все равно меня не поймут, - продолжал он.
– Они думают, что я сошел с ума.
Он испуганно посмотрел куда-то в сторону, мимо объектива, и замахал руками. Лицо его исказилось. Потом торопливо привстал и на мгновенье вышел из кадра. Когда он вернулся на место, в руке его был стакан с молоком.
Как в доме отдыха, — виновато сказал он и, отхлебнув из стакана, продолжал.
– Видишь ли, Крис, как это все ни дико, я сделаю это, лото- му что боюсь, что они войдут сюда. Я имею в виду Снаута и Сарториуса. Они сами не знают, что делают. Мне стыдно, Крис. Я не могу...
Раздался стук в дверь и крик. В первую минуту Кельвин решил, что стучат к нему. Но потом понял, что стук доносится из динамика проектора.
Открой!
– слышался голос Снаута.
– Слышишь, Гибарян?! Открой! Перестань глупить! Это мы - Сарториус и я, Снаут! Мы хотим тебе помочь!
Они хотят мне помочь!
– сокрушенно вздохнул Гибарян и, взяв со стола шприц, встал во весь рост.
Прощай, Крис... — стук в дверь и уговоры из коридора не прекращались.
Сейчас!
– крикнул Гибарян.
– Сейчас,
Шум прекратился.
Запомни, Крис, это не безумие.
Он некоторое время смотрел прямо в объектив.
Я так хотел, чтобы ты скорее прилетел, Крис... Ну... я пошел...
Он вышел из кадра. Пленка кончилась. Со скрипом поднялись жалюзи. Кельвин некоторое время тупо смотрел на пустой экран.
Дверь медленно приоткрылась. На пороге появился Снаут. Кельвин вздрогнул.
Хоть бы постучал, — буркнул он.
Прости, - сказал Снаут.
– Мне показалось, что здесь кто-то разговаривает.
Тем более...
Снаут внимательно посмотрел на Криса, подошел к аптечке и начал молча обрабатывать его ожоги на щеках и виске.
Что это было?
– морщась от боли, спросил Крис, будучи почему-то уверен, что Снаут знает или догадывается обо всем, что с ним произошло.
Не знаю, — сказал Снаут.
– Мы ведь с тобой ученые, а не поэты. Впрочем, кое-что нам удалось определить... Кто приходил?
Девушка, — сказал Крис.
– Она умерла,... убила себя десять лет назад. Из-за меня...
Материализация наиболее устойчивых и сокровенных участков памяти, — сказал Снаут, — но это лишь гипотеза... Субъективно они - люди... Они совершенно не отдают себе отчета в своем происхождении... Как ее звали?
Хари, — сказал Крис.
То, что ты видел - материализация твоего представления о ней.
Моих воспоминаний?
– быстро спросил Крис.
– Моя больная совесть...
Это не научный термин, — поморщился Снаут.
– Все началось после того, как мы провели эксперимент с рентгеном. Воздействовали на поверхность океана сильным пучком рентгеновских лучей... Ты сядь...
Он помог Крису сесть на койку.
Но ведь воздействие рентгеном... — начал Крис.
Мы переступили запрет, — перебил Снаут.
– Сколько лет безуспешных попыток контакта... Это предложил Сарториус. Но я и Гибарян его поддержали... Особенно Гибарян. C ним первым и началось.
Но это безнравственно!
Сарториус настоял. Он сказал, что это крайняя ситуация.
Крис прилег, вытянул ноги, чувствуя безразличие к собственным страхам. Снаут сидел рядом.
Может быть, океан ответил на излучение каким-либо другим излучением. Может быть, прозондировал им наши мозги и извлек из них какие-то островки психики.
Она вернется?
– глядя в потолок, спросил Крис.
Вернется и не вернется. Вернется такая же. Попросту не будет ничего знать. Не будет знать, как ты вел себя, чтобы избавиться от нее.
Хари-два?
– сказал Крис.
Да, — сказал Снаут, — возможно бесконечное число двойников, это установлено.
Но почему ты меня не предупредил?
– раздраженно сказал Крис.
Это было бы то же самое, как если бы написать об этом в научном альманахе по соляристике, — сказал Снаут.