Филоктет
Шрифт:
радостный победой, бойней сытый.
Филоктет
И?
Одиссей
Пустой шелом в руках остался,
ремешок порвался под брадою,
выскользнула голова из шлема,
пал Парис на землю бездыханный,
повалился на песок бессильный,
распластался на песке свободен.
Хор
Вынесла из битвы Афродиты,
возвратила к легкой, мирной жизни.
Один
Афродита
Присудила Афина, что только воин тебя убьет
тот, который тебя искусней, сильнее, точнее бьет,
долгие который годы гладил лук, на стрелы дышал,
только одним и жил, одного и ждал.
Вон их тут сколько - два войска таких стоят,
и каждый тебя превосходит, свои и чужие, прицеливаясь, глядят.
Но этого мало - Афину себе согласить,
чтобы Париса во власть себе получить, убить.
Присудила Гера, что царь - вождь народа тебя убьет,
ненавистный народу хуже тебя твою кровь прольет,
царь, оставивший царство свое ради дел войны,
народу согнавший уймы убить для твоей жены.
Их вон тут сколько ходят, медью своей гремят,
не успеют тебя, так в спину жди от своих солдат.
Но этого мало - обеих себе согласить,
чтобы Париса во власть себе получить, убить.
Присудила я нехотя, что тебя только тот убьет,
кто лучше тебя мне послужит, лучше тебя споет
песни любовные, заповедные, у кого в крови
нет ничего, кроме прОклятой, горючей, текучей, больной любви.
Видишь таких, кто позорной страстью дрожит с головы до пят?
Нет таких: опасность, война, солдатчина развлекают, любви вредят.
Вот когда, кто нас троих успеет всех согласить,
тот и сможет Париса во власть себе получить, убить.
Хоревт возвращается на место , и Одиссей продолжает.
Одиссей
Так спасла его. Остался гневный
Менелай один у места пуста
разевая рот стоять, надеясь,
что вот-вот вернется всё, не может
быть, чтоб отобрали так добычу,
вырвали кус лакомый из горла.
Ропот возрастал, и оба войска
начали приметно волноваться,
спорить, чья взяла. Тут вижу - Гектор.
Я к нему: "Ведь дело очевидно,
помощь божья не меняет сути
происшедших на глазах событий,
явный Менелай был победитель.
Всё, война окончена, несите
нам оговоренные богатства,
женщину ведите!" Колебался
честный
К худшему всегда народа голос
увлекает, к бедам государство.
Но на краткий миг случилась правда:
Гектор подал руку Одиссею,
мир вздохнул свободно, смерть разжала
челюсти и отпустила тыщи
погулять уже приговоренных.
Филоктет
Что случилось дальше?
Одиссей
В суматохе
выстрел одинокий - кровь на теле
Менелая. Тот, другой оружье
на врага, соседа направляет -
и пошла забава, остановишь
разве?
Филоктет
Менелай как?
Одиссей
Раны легкой
и следа на теле не осталось.
Филоктет
Мне бы:
с ним сойтись, с Парисом; сквозь богиню,
если надо, прострелю - и станет
плоть единая на миг единый:
я, стрела моя, его утроба.
Проторит смерть путь от сердца к сердцу -
пал Парис, не встанет. Зря ли долго
я копил на черный день? Настал он,
радостен и нов, - очищен стану.
Источив на праведное дело
яд до капли, раны заживают...
Хор (на разные голоса)
Готов, готов он ринуться в бой,
пойти с нами, за нас!
Слышишь, как воет он песни свои?
Страшно оглашается тишина,
а струна у него (и правда) одна.
Одной струны хватит, когда она - тетива,
а правда и есть одна.
Окунет он стрелы свои туда,
под сердце,
напьются, черные, жижи вдвое и втрое злей
всякой лернейской пакости.
Не звериной, не гадской природы добудет яд,
но человечьей: слезы, слизь, кровь
желчи обоих видов
на медленном, тусклом огне страдания,
в теле - увечном, калеченном теле,
в чуть не взорвавшемся атеноре
дивной силы составят смеси.
Любовь, перекипев,
снабжает любовника невиданными возможностями.
Филоктет
Мне бы:
там быть, в толчее, когда не видно,
кто стреляет. Я не тот дарданец,
хилый, робкий, может быть случайно
тетивой расшевеливший Клио.
Я пробил бы запоны, одежды,
бело-тело я достиг бы верной
стрелкой. Мне Париса, Менелая
различать не позволяет ревность:
гнев мой прав и крут, грозит обоим.
Я пойду, покончив с Илионом,
на своих. Я за Елену.