Философ, которому не хватало мудрости
Шрифт:
Новость о ее решении быстро распространилась по деревне.
— У нас опять есть шаман, — сказали люди. — Мы спасены!
Элианта чувствовала в себе готовность к этой миссии, налагающей огромную ответственность. Все надежды были только на нее. Выживание народа легло на ее плечи.
Однажды вечером она собрала всех больных вокруг большого костра. Некоторых пришлось нести, это сделали наиболее крепкие. Люди были усталые, истощенные, но в глазах светилось доверие к ней.
Пылающие угли вынули из очага и положили рядом, сделав из них менее яркий костер, над которым подвесили котел. Элианта аккуратно собрала бесценные
Наступила ночь, окутав деревню покрывалом таинственности. Элианта опустилась на колени перед костром и подула на угли, раздувая жар оранжево-желтого пламени. Послышалось тихое пение больных в унисон с шепотом их молитв.
Элианта подняла тяжелый сосуд и отфильтровала его содержимое, перелив в другой котел, который тоже поставила на угли. Душистый очаровывающий пар клубился легкими кольцами, обволакивая лица, лаская души. Медленно, очень медленно коричневая жидкость густела, темнела, приобретая цвет сумерек.
Элианта глубоко вдохнула, потом очень долго и медленно стала выдыхать воздух. Момент настал. Она предстала перед своей судьбой, ее долг — выполнить миссию. Она была спокойна и доверяла себе.
Элианта налила немного жидкости в глиняную чашу и поставила на землю перед собой.
Больные в белых одеждах, слабо освещенные огнем, походили на фантомы, возникшие из темноты и бормочущие тихие жалобы.
И тут Элианта запела. Слова песни были завещаны ей учителем. Она пела на древнем языке, забытом всеми, смысл которого она и сама не всегда понимала.
Trёnё trёnё trёnё achkapachbё i~nayubichё yaki ikaiko agayuchkin…Она взяла чашу и поднесла к губам. Больные не отрывали от нее погасших глаз, в которых плясали отблески пламени. Эти глаза подбадривали ее, придавали ей сил, чтобы она смогла спасти больных.
Она сделала глоток. Очень горький вкус заполнил ее рот, начал обволакивать язык, десны, небо. Ее глаза закрылись, и она долго оставалась без движения. На несколько мгновений она открыла глаза и увидела лица в красных отблесках костра, которые слегка покачивались в такт тихому мелодичному пению.
Элианта сделала второй глоток, который показался ей еще более горьким, а потом залпом выпила оставшееся. Некоторое время посидела с закрытыми глазами, чувствуя теплоту огня, который освещал ее веки красным, желтым и зеленым. Тепло… Изысканное тепло… Божественное. Слова учителя коснулись ее губ…
Trёnё trёnё trёnё achkapachbё i~nayubichе yaki ikaiko agayuchkin…Она
Слова начали пляску у нее во рту, принялись танцевать… и ей вдруг стало хорошо… так хорошо… Улыбка… Улыбка в бесконечность…
Через некоторое время появилась тошнота, которая все усилиливась, она стала такой мощной, что ей, казалось, уже невозможно противостоять. Но Элианта приняла и это, она терпела ее, как могла, все то время, что она длилась. И вот она наконец почувствовала облегчение… безмятежность… да, это так… безмятежность — и опять хорошо, да… так хорошо…
Вдруг ей показалось, что бормотание сделалось громче, потрескивание огня превратилось в треск и взрывы, медленное кипение айяхуаску грохотом отзывалось в ушах, будто разбушевавшаяся стихия. Малейший звук казался в десять раз громче. Запахи стали более ощутимыми, более сильными. И тут она увидела сине-зеленый ослепляющий свет. Казалось, он скользит в пространстве, касаясь больных, которые его не замечают. Только она способна была видеть его. Порой ей казалось, что он принимает форму человека, потом форма меняется, и он начинает плавно колебаться, как волна.
Наконец, как Элианта и надеялась, тела больных стали прозрачными для нее. Только одна зона оставалась невидимой: линия опускалась вертикально под шеей, проходила с обеих стороны и образовывала некое подобие гигантской фасолины — средоточие поразившей их болезни, у всех в одном и том же месте…
Впервые Элианта, которой недоставало опыта, видела эту часть зараженного тела. Она расслабилась, веря в айяхуаску, который теперь должен был указать ей растение, способное вылечить неизвестную болезнь. Она ждала. Растение… растение должно подать ей знак… открыться ей каким-нибудь образом…
Сине-зеленый свет продолжал двигаться в пространстве, мощный и прекрасный. Сознание Элианты бродило по воле духов, убаюканное усилившимися звуками песнопений и словами, слетающими с ее губ помимо ее воли. Она была одурманена сильными запахами леса. Она ждала, а время шло и шло, и она не пыталась его укротить…
Постепенно в ее сознании сформировался образ, нечеткий, бесцветный, дрожащий и хрупкий. Сердце Элианты сжалось. Образ, казалось, играл с ней, старался ее соблазнить… Чем больше она сосредотачивалась в надежде узнать наконец растение, которое сможет вылечить ее народ, тем сильнее образ стремился исчезнуть, становясь более прозрачным, более воздушным. Тогда Элианта напряглась, стараясь удержать его, узнать до того, как он исчезнет, но видение ускользало от нее, стиралось.
Элианта тихо вздохнула, стараясь снять напряжение, пытаясь вновь обрести доверие, принять события такими, какими они ей представлялись…
Прошло много времени, и видение, кажется, начало возвращаться, приближаться к ней. На этот раз Элианта сразу увидела его…
Перед глазами медленно, очень медленно вырисовывался очень нечеткий образ зеленого листа, потом он приблизился, увеличился, постепенно приобретая четкость и наливаясь красками. Кровь застыла у нее в жилах.
Лист, который она видела, был не из ее леса. За всю свою жизнь она никогда не встречала его.