Философия для студентов экономических вузов
Шрифт:
Эпикур преодолел фатализм Демокрита не только концептуально, но и практически, самой своей судьбой. У Эпикура была врожденная болезнь почек, и повивальная бабка дала неутешительный прогноз по поводу продолжительности его жизни. Однако рано сформировавшись как философ и выработав размеренный образ жизни, посвященный любимому удовольствию – интеллектуальной дружбе и позволявший ему регулярно принимать лечебные ванны, Эпикур прожил 70 лет.
Почему же Эпикур утверждал, что он ничей последователь? Эпикур завершает дело сократовского переворота: в дополнение к онтологическому, гносеологическому, социальному и деятельностному аспектам нравственности, разработанным Сократом, Платоном и Аристотелем, Эпикур разработал цементирующий этику аспект свободы. Нравственную оценку любому поступку, в принципе, можно давать только при наличии свободы выбора. Таким образом, Эпикур выступает как свой среди чужих и чужой среди своих, поскольку завершает творческую линию идеализма, но на атомистической,
В гносеологии Эпикур выступил как последовательный сенсуалист. Важность этого раздела философии Эпикур подчеркнул специальным его названием – каноника (греч. kanon — правило, предписание), без чего невозможны разумная жизнь и разумная деятельность. Канонике он посвятил специальное произведение, в котором обосновал три критерия истины:
1) восприятия;
2) понятия, которые раскрываются как общие представления;
3) чувства.
«Ложь и ошибка, – поясняет Эпикур, – всегда лежат в прибавлениях, делаемых мыслью к чувственному восприятию…»
5.7. Позднеантичные поиски счастья: скептицизм, стоицизм, неоплатонизм
Поздняя Античность характеризуется как эллинистически-римский период, наполненный ощущением катастрофы. В области философии специфика этого периода заключается в том, что никаких принципиально новых онтологических и гносеологических идей не вырабатывается. Поздняя Античность по-старчески (внутри Античности как эпохи детства можно выделять свою возрастную динамику: досократика – детство; Аристотель, например, писал о «детском лепете» досократиков; высокая классика – зрелость и поздняя Античность – старость) «дожевывает» теоретические основы высокой классики, сосредоточившись на подведении жизненных итогов античной эпохи и размышляя о том, что же такое счастье. Показательно в этом отношении, что неоплатонизм не называют плотинизмом по имени основателя этой школы Плотина.
В рамках поздней Античности принято выделять ранний эллинизм, к которому относят скептицизм, эпикуреизм и стоицизм, и поздний эллинизм, представленный неоплатонизмом. Отнесение эпикуреизма к позднеантичной философии имеет то основание, что хронологически творчество Эпикура – это начавшаяся эпоха эллинизма, и его концепция приняла участие в позднеантичном диалоге о счастье. При этом учение Эпикура принципиально отличается от иных указанных учений поздней Античности, поскольку Эпикур разработал оригинальную онтологическую и гносеологическую концепцию и, главное, на этом основании завершил дело сократовского переворота в области этики. В то же время к позднеантичной философии по духу следует отнести киническую и упоминавшуюся выше киренскую школы, хотя и зародились они в период высокой классики, на рубеже V–IV вв. до н. э. Именно киники (основоположник Антисфен, ок. 445–360 до н. э.) и киренаики (основоположник – Аристипп, ум. после 366 до н. э.) выработали позицию, согласно которой предметом знания может быть только практически достижимое благо. Эти школы обозначили крайние полюса в разработке данной проблемы: киники обосновывали крайний аскетизм (греч. asketes — аскет, упражняющийся, подвижник; аскеза – крайнее воздержание, отказ от жизненных благ), а киренаики – гедонизм. В этих координатах в эпоху эллинизма развивается диалог о счастье. Эпикуреизм как теоретически обоснованная концепция выработал диалектическую позицию.
Размышляя о счастье, представители всех школ связывают его с достижением атараксии, но при этом каждый по-своему трактует безмятежность души. Скептики (греч. skepticos — рассматривающий, исследующий), представители школы, основанной Пирроном (360–270 до н. э.), трактуют невозмутимость духа, т. е. высшую степень доступного философу счастья, как воздержание от всяких суждений об истинной природе вещей. Стоики (греч. stoikos – название портика Stoa в Афинах, где учил философ Зенон из Китеона (336–265 до н. э.), ставший основателем стоицизма) обосновывали, что путь к счастью лежит через апатию (греч. apatheia – бесчувственность; состояние полного безразличия, равнодушия), т. е. через искоренение аффектов посредством жизни в согласии с природой. Можно сказать, что скептики фундамент счастливой жизни видят в гносеологической, а стоики – в онтологической безмятежности духа. При этом философия кинизма, продолжавшая существовать в эллинистический период, что особенно ярко выразилось в творчестве Диогена (ок. 412–323 до н. э.), доводила идею безмятежности духа до крайности, проповедуя нищету и полный отказ от удовольствий, поскольку сама природа определила тот минимум, в котором нуждается человек.
Позднеантичные учения о счастье разрабатывались как поиск свободы. Киники, проповедуя мораль аскетизма и крайней простоты, раскрывали этот тезис как независимость от всяческих условностей и религиозных предрассудков и достижение безусловной естественности и личной свободы. Киренаики, проповедуя смысл жизни в сиюминутном чувственном наслаждении, средством достижения счастья, тем не менее считают свободу, которая дает человеку силу отказаться от недостижимого удовольствия или от удовольствия, удовлетворение которого грозит причинить
Своеобразной кульминацией в творчестве этой школы выступают разработанные Энесидемом 10 «тропов» (греч. tropos – слово или выражение, употребленное в переносном значении для достижения большей выразительности) – аргументов, направленных против всех суждений о реальности, которые основываются на непосредственных впечатлениях. Позже Секст Эмпирик (ii—iii вв.), систематизировавший идеи скептицизма, классифицирует эти тропы следующим образом: первые четыре аргумента, обосновывающие необходимость воздержания от суждения о природе самих вещей, связаны с характеристиками познающего субъекта; седьмой и десятый тропы аргументируют от характеристик самих познаваемых объектов, а пятый, шестой, восьмой и девятый тропы содержат в себе отношение между субъектом и объектом. По-видимому, скептики, сосредоточившись на проблемах гносеологической невозмутимости, смогли более осознанно проникнуть в диалектику субъекта и объекта как основу анализа феномена свободы. Стоики в стремлении жить согласно с природой искали нравственную свободу как независимость от аффектов, которые являются главным источником пороков и бедствий человека. Однако только Эпикур онтологически обосновал наличие свободы в жизни человека.
Поздний эллинизм в форме неоплатонизма проблему счастья раскрывает как непосредственное единение с Богом. Плотин – основоположник этого направления (204–270) – в духе новых реалий, сложившихся после Рождества Христова, системно обобщил достижения античной философии для обоснования наиболее глубокого понимания атараксии как смысла жизни человека. С Платоном Плотина роднит противопоставление реальности сверхчувственного мира иллюзорному миру вещей. При этом высшей ступенью бытия, по Плотину, являются не вечные совершенные идеи, как у Платона, а божественное Первоединое, или Единое. Единое характеризуется полнотой бытия, что концептуально соответствует платоновской идее Блага, олицетворяющей единую божественную сущность Сократа.
По мысли Плотина, полнота бытия Первоединого приводит к творению. Идея творения была не характерна античной культуре и появляется только в позднеантичный период. Первое, что происходит из единого, – это Ум (Нус). В Уме различаются три момента:
1) понятие вещества как сущее;
2) мыслимое бытие или существование;
3) само мышление.
Ум – это действующая причина. Здесь прослеживается идея целесообразности, зародившаяся у Анаксагора и развитая Платоном и Аристотелем. Душа, по Плотину, относится к Уму так, как Ум относится к Единому. Душа имеет двойственную природу: с одной стороны, она стремится внутрь к Уму, а с другой стороны – обращена вовне. Все отдельные души происходят из одной Души как высшего божественного начала, что проявляется в способности людей сочувствовать друг другу. Видимый мир является эманацией (лат. emanation — истечение) Души. От мира идей, свойственных Уму, чувственный мир отличается как мир, протяженный в пространстве, длящийся во времени и неистинный. Чувственному миру доступна только тень, или призрак, истины. Тело при этом состоит из материи и формы. Множественность и различие частей предметов в чувственном мире приводят к борьбе, без чего нет единства и гармонии. В этой связи Плотин подчеркивает, что все бедствия в мире – это всего лишь детская игра, важная с нашей точки зрения, но не существенная по отношению к Единому. Плотин раскрывает не только гармоничность и диалектичность мироздания, но и его одушевленность, т. е. основные идеи, свойственные античной философии в целом.
Плотин развивает также элементы деятельностного типа мировоззрения, разработанные Аристотелем. Деятелем мира выступает его Душа. Существует три рода деятельности Души. Во-первых, это деятельность, в которой душа непосредственно зависит от своего тела, это низшие психические функции души. Во-вторых, это деятельность, которая хотя и возможна только при условии существования души в теле, но в своих функциях не зависит от тела. В-третьих, это деятельность, которая относится к Душе независимо от связи души с телом. Направленность этого последнего вида деятельности заключается в непосредственном слиянии с Единым, при котором Душа и Единое совпадают. Души людей, сумевших вполне отрешиться от всего чувственного, после смерти сливаются с божеством. Если же душа не возвышается до божественного, то низшие психические функции остаются с ней и после смерти: тогда возникает ряд переселений души. Таким образом, этика Плотина завершается его учением об очищении души как достижении наивысшего совершенства и освобождении Души от телесного, от земных интересов и возвышении ее до божественного. Венец этого состояния – экстаз, экстатическое погружение в божество, слияние с неизреченным Первоединым. Идея единой божественной сущности, последовательно развиваемая античными мыслителями от Фалеса до Аристотеля, нашла у Плотина глубокое мировоззренческое развитие. «Назад, в милую общину!» – восклицал Плотин, имея в виду небеса, вечное божественное бытие.