Философия кризиса
Шрифт:
Так или иначе, XIX в. прошел под знаком прогресса. Юнгер с неизбежностью констатирует, что идея прогресса стала великой народной церковью XIX столетия, - единственной, которая пользовалась действительным авторитетом и не допускала критики верой [235]. Согласно Юнгеру, решающую роль в войне должно было сыграть отношение ее участников к прогрессу. Здесь следует искать собственный моральный стимул этого времени, тонкое, неуловимое воздействие которого превосходило мощь даже наиболее сильных армий, оснащенных новейшими средствами уничтожения эпохи машин, и который, кроме того, мог набирать себе войска даже в военных лагерях противника.
234 Юнгер Э. Тотальная мобилизация // Юнгер Э. Рабочий. Господство
235 Там же. С. 446.
Чтобы представить этот процесс наглядно, Юнгер вводит понятие тотальной мобилизации. "Давно уже минули те времена, когда достаточно было под надежным руководством послать на поле битвы сотню тысяч завербованных вояк, - пишет философ.
– Однако еще во второй половине XIX столетия консервативные кабинеты были способны подготовить, вести и выиграть войну, к которой народные представители относились с равнодушием и даже с неприязнью. Разумеется, это предполагало тесные отношения между армией и короной, отношения, которые претерпели лишь поверхностные изменения после введения всеобщей воинской повинности и по сути своей еще принадлежали патриархальному миру. Это предполагало также известную возможность вести учет вооружениям и затратам, вследствие чего вызванный войной расход наличных сил и средств представлялся хотя и чрезвычайным, однако никоим образом не безмерным. В этом смысле мобилизации был присущ характер частичного мероприятия" [236].
Таким образом, по мысли Юнгера, частичная мобилизация вытекает из сущности монархии. Монарх обладает природным инстинктом и потому остерегается выходить за пределы власти над своими домочадцами: "Он скорее согласится пустить не переплавку свои сокровища, чем станет испрашивать кредит у народного представительства, и в решающий момент битвы с большей охотой сохранит для себя гвардию, нежели добровольческий контингент" [237].
236 Там же. С. 447.
237 Там же. С. 448.
Далее Юнгер прослеживает пути наступления тотальной мобилизации. Он выделяет следующие причины, прежде всего обусловленные характером и масштабами мировой войны:
– одновременно со стиранием сословных различий и урезанием привилегий в обществе исчезает и понятие касты воинов; защищать свою страну с оружием в руках уже не составляет обязанность и преимущество одних только профессиональных солдат, а становится задачей каждого, кто вообще способен носить оружие;
197
– непомерное увеличение расходов делает невозможным оплачивать ведение войны из стабильной военной казны; скорее, чтобы не дать остановиться этой машине, здесь необходимо использовать все кредиты;
– картина войны как некоего вооруженного действа тоже все полнее вливается в более обширную картину грандиозного процесса работы. Наряду с армиями, бьющимися на полях сражений, возникают новые армии в сфере транспорта, продовольственного снабжения, индустрии вооружений - в сфере работы как таковой.
Итак, "на последней, к концу этой войны уже наметившейся стадии этого процесса нет уже ни одного движения, - указывает Юнгер, - будь то движение домработницы за швейной машиной, - которое, по крайней мере, косвенно не имело бы отношения к военным действиям. В этом абсолютном использовании потенциальной энергии, превращающем воюющие индустриальные державы в некие вулканические кузни, быть может, всего очевиднее угадывается наступление эпохи работы, - оно делает мировую войну историческим событием, по значению превосходящим французскую революцию" [238].
Тотальная мобилизация осуществилась не мгновенно, потребовалось определенное время, и определенные условия для ее подготовки. Еще в начале века трудно было предположить наступление столь масштабных социальных трансформаций и столь быстрого их развертывания. Однако,
238 Юнгер Э. Указ. соч. С. 450.
239 Там же.
198
Захватывая самые разнообразные стороны политики, управления, экономики, тотальная мобилизация распространяла свое влияние и на содержание внутреннего мира человека, структуру его мировосприятия, стандарты поведения. Так, Юнгер отмечает, что утверждающаяся тотальная мобилизация сопровождалась такими явлениями, как, например, урезание индивидуальной свободы и другими посягательствами на автономность человеческой личности: "Это вмешательство, смысл которого состоит в уничтожении всего, что не может быть понято как функция государства, мы встречаем сначала в России и в Италии, а затем и у нас дома (в Германии.
– Т.С.), и можно предвидеть, что все страны, в которых живы еще притязания мирового масштаба, должны предпринять его, с тем чтобы соответствовать новым, вырвавшимся на свободу силам" [240].
240 Там же. С. 451.
Юнгер описывает масштабы тотальной мобилизации, отмечая, что процесс мобилизации захватил всю жизнь общества. Во всей ее раскованности и безжалостной дисциплине, с ее дымящимися и пылающими районами, с физикой и метафизикой ее движения, с ее моторами, самолетами и миллионными городами нет ни одного атома, который бы не находился в работе, да и сами люди отданы во власть процессу тотальной мобилизации.
В своем рассуждении философ приходит к мысли о некоем самостоятельном существовании этого нового социального процесса, охватившего современное общество и с невероятной быстротой распространяющегося от страны к стране, от континента к континенту. "Тотальную мобилизацию не осуществляют люди, пишет философ, - скорее, она осуществляется сама; в военное и мирное время она является выражением скрытого и повелительного требования, которому подчиняет нас эта жизнь в эпоху масс и машин. Поэтому каждая отдельная жизнь все однозначнее становится жизнью рабочего и за войнами рыцарей, королей и бюргеров следуют войны рабочих, - войны, отличающиеся рациональной структурой и беспощадностью, представление о которых мы получили уже в первом большом столкновении XX века" [241].
199
Конечно, самостоятельность процесса тотальной мобилизации - это всего лишь образ. Однако этот образ характерен именно для XX в. Тенденции тоталитарного захвата общества, становящегося массовым, общества цивилизации, но не культуры, со всей очевидностью проявились уже в 1920-1930-е гг. [242]
Статью "Тотальная мобилизация" Юнгер пишет в 1930 г., "в канун" тотальной технологической экспансии - с перспективами всесилия техники и тревогой перед ее всемогуществом.
Все это Юнгер называет технической стороной тотальной мобилизации. Для философа эта сторона не является решающей, она лишь фиксирует готовность к мобилизации. Очевидно, эта "готовность имелась во всех странах, мировая война была одной из самых народных войн, которые знала история. Таковой она уже была потому, что пришлась на время, заставившее с самого начала исключить все прочие войны из разряда народных. Кроме того, народы довольно долго наслаждались мирным периодом, если отвлечься, конечно, от мелких захватнических и колониальных войн" [243].