Философия права русского либерализма
Шрифт:
Царское правительство отреагировало на революционные события в Европе тяжелейшим полицейским контролем духовной жизни. Философия была изгнана из университетов, а новые цензурные правила сделали невозможным самое упоминание в печати имен Гегеля и Фейербаха. Для Чичерина эти меры знаменовали собой воцарение “идеала восточного деспотизма” [315] ; самая мысль о государственной карьере была для него отвратительна. Поэтому после сдачи выпускных экзаменов он поселился в семейном имении под Тамбовом, где сосредоточился на занятиях философией и работе над магистерской диссертацией.
315
Там же. С. 158.
Диссертация Чичерина “Областные учреждения в России XVII века” была закончена в конце 1853 г., но декан юридического факультета отказался ее принять на основании того, что в ней представлена слишком неблагоприятная картина управления Россией XVII в. Грановский надеялся, что
Как и другие русские либералы, Чичерин отчетливо осознавал, что победа России в Крымской войне могла бы усилить деспотический режим; поэтому он, как и Грановский, предпочитал поражение России, хотя все его симпатии были на стороне героических русских солдат [316] . В рукописи, написанной им во время войны (перед кончиной Николая I) и распространявшейся в либеральных кругах, он требовал радикального обновления: “Нужно нам обновиться, с головы до ног, преобразовать все общественные учреждения, освободить Польшу, отказаться от своего прошедшего и пойти совершенно по новой дороге“ [317] . Согласно мнению одного советского историка, эта программа представляла собой “высший уровень политической оппозиции” [318] .
316
Там же. С. 149–150.
317
Цит. по: Китаев В. А. От фронды к охранительству: из истории русской либеральной мысли 50–60-х годов XIX в. М., 1972. С. 39.
318
См.: Розенталь В. Н. Нарастание кризиса верхов в середине 50-х годов XIX в. // Революционная ситуация в России в 1859–1861 гг. М., 1962. C. 45.
В начале нового царствования Чичерин стремился сотрудничать с Герценом, который в то время также возлагал свои надежды на либеральные устремления Александра II. Чичерин передал Герцену в его “Голоса из России” (периодический орган, печатавшийся в Лондоне и замышлявшийся как свободное выражение независимого общественного мнения из России) несколько серьезных статей. В первом номере “Голосов” (1855) появилось открытое письмо за подписью: “Русский либерал”, написанное Чичериным и Кавелиным. Они заявляли: “Мы готовы столпиться около всякого сколько-нибудь либерального правительства и поддерживать его всеми силами, ибо твердо убеждены, что только через правительство у нас можно действовать и достигнуть каких-нибудь результатов” [319] . Такое внимание к роли правительства вполне соответствовало основному тезису “государственной школы” о том, что в России государство всегда было основной силой, связующей общество, и необходимым двигателем прогресса.
319
Голоса из России. Сборник А. И. Герцена и Н. П. Огарева. Кн. I–III. Вып. первый. М., 1974. С. 22.
Русские журналы, хотя и ограниченные цензурой, обрели некоторую свободу для более открытых выступлений в поддержку различных политических течений. Либеральные западники стали издавать собственный журнал “Русский Вестник”, где Чичерин стал одним из ведущих авторов. Его первая статья для “Русского Вестника” касалась проблемы происхождения русской сельской общины и вызвала гнев славянофилов. Далее последовала нескончаемая дискуссия журнала со славянофильской “Русской Беседой”. Радикалы, которые вслед за Герценом были склонны видеть в общине ценное наследие Древней Руси, мгновенно признали значение этого спора. Н. Г. Чернышевский, ведущая фигура лагеря радикалов, открыто выражал симпатии славянофилам, осуждая “закоснелое западничество” и подчеркивая, что в славянофильстве есть “здоровые и веские аргументы, заслуживающие поддержки” [320] . Конечно же, эта дискуссия не была в полном смысле научной, поскольку проблема возникновения общины была тесно связана с проблемой ее будущего, – должна ли она существовать, как и раньше, или же будет упразднена вместе с ликвидацией крепостного права.
320
См.: Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. Т. 4. М., 1948. С. 760. Подробнее см.: Walicki A. W kregu konserwatywnej utopii. 1964, S. 372–375 (авторизованный перевод на английский: The Slavophile Controversy: History of a Conservative Utopia in Nineteenth-Century Russian Thought, Oxford, 1975).
Другим насущным предметом дискуссии была проблема правильной организации государственного аппарата. В этом вопросе мнения либеральных западников разделились. Группа “англофилов” выступала за максимальную децентрализацию, а “франкофилы” подчеркивали прогрессивную роль централизованного государства.
321
См.: Китаев. От фронды к охранительству. Гл. 2.
Весной 1858 г. Чичерин выехал за границу. В Вене он вступил в серьезную дискуссию с Лоренцом фон Штейном, одним из своих учителей в науке о политике. В Турине большое впечатление на него произвели сессия парламента и свобода прессы. Вскоре он отправился во Францию и некоторое время находился при дворе великой княгини Елены Павловны, жившей тогда в Ницце. Осенью он прибыл в Лондон. Его основной целью была встреча с Герценом, возросший скепсис которого в отношении либеральных реформ в России был, по мнению Чичерина, опасен. Чичерин надеялся, что сумеет воздействовать на Герцена и убедить его в том, что подлинная задача русской эмигрантской прессы – это побуждение правительства к реформам при одновременном сдерживании растущей нетерпеливости радикалов [322] .
322
Чичерин Б. Н. Воспоминания: путешествие за границу. М., 1931. С. 49–50 (далее: Воспоминания, 2).
Однако достичь этой цели оказалось невозможным. Дискуссии Герцена с Чичериным, подробно описанные обоими, по сути, привели к окончательному разрыву их тактического союза. Чичерин суммировал разногласия в открытом письме, которое в декабре 1858 г. появилось на страницах герценовского “Колокола” [323] . Он обвинял Герцена в том, что тот полагается на “поэтические капризы” истории (а не на исторический Разум), прислушивается к голосу необузданных страстей и взывает к грубой силе. Он предупреждал Герцена, что отсутствие умеренности и здравого контроля крайне опасно для дела либеральных реформ в молодом, неразвитом обществе, и заявлял, что революционное нетерпение будет лишь играть на руку реакции.
323
Переиздано в: Чичерин Б. Н. Несколько современных вопросов. М., 1862.
Герцен, в свою очередь, написал Чичерину частное письмо, которое позднее опубликовал в “Былом и думах”. Он приписывал Чичерину гегельянскую веру в разумную последовательность исторических эпох (“если прошедшее было так и так, настоящее должно быть так и так и привести к такому-то будущему”) [324] , от чего сам полностью отказывался, видя в этом “геометрическую сухость доктрины”, “алгебраическую безличность” догмы [325] . Обвиняя Чичерина в подмене веры в Бога культом государства, он признавался: “Ваша светская, гражданская и уголовная, религия тем страшнее, что она лишена всего поэтического, фантастического, всего детского характера своего…” [326] В другом месте он охарактеризовал воззрения Чичерина как “философию бюрократии” [327] . Ниже мы увидим, как далеки от истины были эти слова.
324
Герцен. Былое и думы. Т. 2. С. 252.
325
Там же. С. 253.
326
Там же. С. 254.
327
Там же. С. 250.
Многие русские либералы примкнули к Чичерину, но большая группа не желала отойти от Герцена. По мнению Кавелина, “открытое письмо” Чичерина было изменой политической оппозиции и поддержкой правительства [328] .
Из Лондона Чичерин вернулся в Европу. Он познакомился там со многими учеными и государственными деятелями, такими как А. Тьер и И. Пасси. Общие впечатления его от Запада были очень благоприятны: он не обнаружил здесь никаких признаков упадка, и это усилило его веру в исторический прогресс [329] .
328
Чичерин. Воспоминания, 2. С. 54–67.
329
Там же. С. 126.
Диверсант. Дилогия
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
