ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ
Шрифт:
Только через цель, определенную определенность, определенность возвращается в себя и выступает в субъективности. Но сначала она является конечной определенностью и благодаря субъективному возвращению безмерной (дурно-бесконечной) конечностью.
В этой безмерной конечности следует зафиксировать и познать две стороны: в-себе-бытие и эмпирическое явление.
Если мы рассматриваем завершенную определенность, как она есть в себе, то она представляет собой абсолютную форму понятия, а именно понятие, возвращающееся в себя в своей определенности. Сначала понятие есть лишь всеобщее и абстрактное, но таким образом оно еще не положено так, как оно есть в себе. Истинным является всеобщее, как оно смыкается с самим собой посредством особенности, то есть через опосредствование особенностью, определенностью, выход наружу, и возвращается к себе посредством снятия этой особенности.
В религии целесообразности эта бесконечная форма стала для самосознания предметом созерцания. Эта абсолютная форма является в то же время определением самого самосознания, определением духа. В этом состоит бесконечная важность и необходимость римской религия.
Эта бесконечная субъективность, которая есть бесконечная форма, является важным моментом, приобретенным для силы,-это тот момент, какового недоставало силе, богу субстанциальности. Хотя мы и имели в силе субъективность, но сила имеет лишь единичные цели или многие единичные цели; ее цель еще не бесконечна, только у бесконечной субъективности имеется бесконечная цель, то есть она сама для себя цель, и только внутреннее, субъективность как таковая, выступает для нее как цель. Это определение духа приобретено, следовательно, в римском мире.
Но эмпирически эта абсолютная форма, понятая здесь еще конечным образом как это непосредственное лицо и как высшее, является, таким образом, наихудшей. Чем глубже дух и гений, тем чудовищнее он в своем заблуждении; поверхностность, поскольку она заблуждается, имеет столь же поверхностное, слабое заблуждение, и только то, что в себе является глубоким, может быть равным образом самым злым, самым дурным. Таким образом, эта бесконечная рефлексия и бесконечная форма, поскольку она лишена содержания и субстанциальности, является безмерной и неограниченной конечностью, ограниченностью, абсолютной в своей конечности. Она есть то, что в другой форме у софистов выступает как реальность, ибо для софистов человек был мерой всех вещей, а именно человек в своем непосредственном волении и чувствовании, в своих целях и интересах. Это мышление самого себя приобрело значимость в римском мире и поднялось до бытия и сознания мира. Погружение в конечность и единичность есть прежде всего полное исчезновение всякой прекрасной, нравственной жизни, распадение ее в конечность вожделений, в мгновенное наслаждение и удовольствие - полное проявление этой ступени образует человеческое животное царство, из которого ушло все высшее, все субстанциальное. При таком распадении на ряд конечных существований, целей и интересов удержать их вместе можно, конечно, только с помощью в самом себе безмерном насилии и деспотии некоторого отдельного индивидуума, чьим средством является холодная, бездуховная смерть индивидуумов, ибо только благодаря этому средству в них можно внести отрицание и держать их в страхе. Деспот - это Единый, действительный, присутствующий бог, единичность воли как власть над остальными бесконечно многими единичностями.
Цезарь есть божественность, божественная сущность, внутреннее и всеобщее, как оно выступает, открывается и наличествует в единичности индивидуума. Этот индивидуум есть завершенное в единичности определение силы, снижение идеи до присутствия, но таким образом, что это оказывается утратой ее в себе сущей всеобщности, истины, в себе и для себя бытия и тем самым божественности. Всеобщее ушло, и бесконечное воплотилось в конечное таким образом, что конечное выступает как субъект предложения, как нечто остающееся прочным, а не негативно положенным в бесконечном.
Это завершение конечности есть прежде всего абсолютное несчастье и абсолютное страдание духа, оно есть высшая противоположность духа в себе, и эта противоположность не примирена, это противоречие не разрешено. Но дух является мыслящим, и если он утратил себя в этой рефлексии в себя как внешности, то, как мыслящий, он в то же время в этой утрате самого себя возвращается в себя, выступает как рефлектированный в себя и ставит себя превыше всего в своей глубине как бесконечная форма, как субъективность, но как мыслящая, а не непосредственная субъективность. В этой абстрактной форме он выступает как философия или вообще как страдание добродетели, как требование и взывание о помощи.
Всеобщей потребностью является разрешение и примирение противоположности, возможное лишь благодаря тому, что эта внешняя, освобожденная конечность принимается в бесконечную всеобщность мышления, тем самым очищаясь от своей непосредственности и поднимаясь до субстанциальной
Олимп, это небо богов и сфера прекраснейших образов, когда-либо созданных фантазией, раскрылся для нас в то же время как свободная, нравственная жизнь, как свободный, но еще ограниченный дух народа. Греческая жизнь расколота на много мелких государств - этих звезд, которые сами являются лишь ограниченными точками света. Чтобы была достигнута свободная духовность, эта ограниченность должна быть снята и фатум, витающий где-то вдали над греческим миром богов и над народной жизнью, должен сделать себя в них значимым, так, чтобы погибли духи этих свободных народов.
Свободный дух должен постигнуть себя в качестве в себе и для себя чистого духа: он не должен уже выступать как свободный дух греков, граждан того или иного государства, а человек, напротив, должен быть познан свободным в качестве человека, и бог должен стать богом всех людей, всеобъемлющим, всеобщим богом. Римский мир и его религия как раз и были этим фатумом, осуществлявшим надзор над особенными свободами и подавлявшим ограниченные духи народов, чтобы народы восстали против богов и осознали свою слабость и бессилие, поскольку их политическая жизнь была уничтожена единой, всеобщей силой. Целью этой религии целесообразности было не что иное, как римское государство, так чтобы последнее осуществляло абстрактную власть над духами других народов. В римском пантеоне были собраны боги всех народов, и они взаимно уничтожали друг друга благодаря тому, что были объединены. Римский дух в качестве этого фатума уничтожил счастье и веселость прекрасной жизни и сознания предшествующих религий и свел все образы к единству и равенству. Эта абстрактная сила породила величайшее несчастье и всеобщее страдание - страдание, которое должно было сопровождать рождение истинной религии. Перед всевластием цезаря исчезают различия между свободными людьми и рабами, всякое постоянство разрушено внутренне и внешне; наступила смерть конечности вместе с гибелью фортуны самой единой империи.
Истинное принятие конечности во всеобщее и созерцание этого единства не могло развиться внутри этих религий, не могло возникнуть в римском и греческом мире.
Покаяние мира, упразднение конечности и проникающее собой дух мира отчаяние, стремление найти удовлетворение во временности и конечности - все это служило подготовкой почвы для истинной, духовной религии, подготовкой, которая должна была быть совершена человеком, чтобы «исполнились времена». Хотя принцип мышления и развился, но всеобщее в своей чистоте еще не стало предметом сознания, даже в философском мышлении еще обнаруживалась связь с обыденными внешними представлениями, когда стоики допускали происхождение мира из огня. Примирение могло явить себя скорее в таком народе, который обладал совершенно абстрактным созерцанием Единого для себя и полностью отбросил от себя конечность, чтобы иметь возможность вновь принять ее в себя в очищенном виде. Восточный принцип чистой абстракции должен был объединиться с характерной для Запада конечностью и единичностью. Именно иудейский народ сохранил бога как древнее страдание мира. Ибо иудейская религия - это религия абстрактного страдания, единого Господа, по отношению к которому и в абстракции которого действительность жизни сохраняется как бесконечное упрямство самосознания и в то же время связана в абстракцию. Было свято древнее проклятие и дано спасение, поскольку конечность со своей стороны возвысилась до положительного и получила значение бесконечной конечности.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ АБСОЛЮТНАЯ РЕЛИГИЯ
Мы пришли к реализованному понятию религии, к совершенной религии, в которой понятие само является для себя предметом.
Ближе мы определили религию как самосознание бога; в качестве сознания самосознание имеет некоторый предмет и сознает себя в этом предмете; этот предмет тоже есть сознание, но сознание, выступающее как предмет, а тем самым конечное сознание, отличное от бога, от абсолютного; на его долю приходится определенность и тем самым конечность; бог есть самосознание, он знает себя в некотором отличном от него сознании, которое в себе есть сознание бога, но оно таково и для себя, поскольку оно знает свое тождество с богом, тождество, опосредствованное, однако, отрицанием конечности.