Философия
Шрифт:
Возникает мысль, согласно которой сам человек с его способностью к целеполаганию есть порождение природной необходимости либо некоей абсолютной воли. Но можно прийти и к иному выводу. В этом случае единственная необходимость, которую человек обнаруживает в себе, - это его собственная автономия, ничем и никем не детерминированная воля. Сама цель представляется отличной от мира причин и следствий, а человек оказывается абсолютным источником целеполагания, автором собственных целей. Все жертвы во имя исполнения цели, в свою очередь, становятся формой господства над судьбой.
Самонадеянно назвав себя автором своих целей, человек взваливает на свои плечи непосильную ношу: он становится автором всех своих поступков, он должен объяснить свою жизнь как результат сознательного замысла и ответить за все, что с ним происходило на ее протяжении. Человеку,
1 Борхес Х.Л. Deutsches Requiem. // Борхес ХЛ. Коллекция. СПб, 1992. С. 241.
В любом случае человек погружается в бесконечный процесс интерпретации и переинтерпретации уже свершившегося. На этом пути человеку грозит полная потеря себя как авто
572
ра, ибо, принимая новую интерпретацию, мы разрушаем "связь времен", мы живем заново, не беря на себя груз прошлых ошибок и потерь. Призрак смерти-небытия опять встает перед человеком, находящимся в поисках авторских прав на самого себя. В процессе целевыполнения подлинная смерть, небытие это абсолютное достижение цели. В процессе целеполагания смерть - это утрата авторства, невозможность отделить "свое" от "чужого", невозможность раскрыть замысел собственной жизни. Развернутой метафорой поисков себя является повесть американского фантаста Р.Шекли "Обмен разумов". Герой повести, Марвин, затерявшись во множестве возможных миров, никак не может найти свой, подлинный. Уверившись наконец, что нашел свой родной городок в штате Нью-Йорк, Марвин, лежа под привычным зеленым небом, размышлял: разве дубы-гиганты не перекочевывали каждый год на юг, разве у тройных лун не поднимались каждый месяц новые кометы? Поняв, что бессмысленно проводить жизнь в попытках выяснить, есть ли у него жизнь, которую можно как-то провести, Марвин принял этот мир за чистую монету, женился и жил долго и счастливо. Лик смерти в этом случае лишен привычных "природных" признаков, смерть выступает в обличье неподлинной жизни.
Но смерть оказывается и единственным абсолютно авторским поступком, разрывающим бесконечную вереницу актов самооправдания. Отстаивание себя в мире цели неизбежно строится по принципу "окончательного итога". Мы стремимся к себе как к цели, низводя себе настоящего до уровня средства. Итог такого гипертрофированного целевого поведения - стремление к праву собственности на самого себя, к абсолютной власти над собой. Однако человеческая субъективность - не природный объект, не вещь. Ею можно завладеть, только уничтожив ее. Так единственным актом, подтверждающим наше право на владение собой, является смерть.
Мир цели рождает мифологему судьбы как абсолютного противостояния активного, творческого человеческого бытия косному миру небытия, где вязнет человеческая самость, героические усилия по достижению абсолютной автономии кончаются трагически.
573
Всем известен образ русских сказок - рыцарь, стоящий на распутье перед камнем, указывающим, где "женату быти", где "богату быти". Известно также, что дорога, ведущая к удовлетворению желании, дорога мира непосредственной жизненности, приводит к гибели. Путь к обладанию богатством, дорога под знаком цели также заводит в тупик. Почему же так манит дорога, отправившись по которой путник ничего не ждет в конце пути, кроме как "убиту быти" ? Перед путником, идущим по этой дороге, открывается иной мир - мир служения истине, добру, справедливости, мир высших ценностей.
У австрийского поэта и мыслителя Р.М.Рильке есть маленькая новелла-притча "Победивший дракона". В ней намечены основные координаты мира духа, в котором понятия жизни и смерти, бытия и небытия наполняются иным содержанием. У одного короля была дочь - "сама юность, красота и порыв". Но получить ее в жены, а заодно и занять королевский трон можно было, только победив ужасное чудовище. Наконец один смельчак достиг желанной цели, победив дракона. Но границы его
1 Рильке P.M. Записки Мальте Лауридса Бригге. М., 1989, С. 188.
Мир духа, мир абсолютных ценностей, добра, красоты, истины освобождает человека от унизительной зависимости: ни социальная среда, ни телесные немощи, ни капризы природы больше не довлеют над человеком. Судьба есть там, где есть нечто внешнее, противоположное человеку. Но вот человек "выносит за скобки" то отягощенное материей пространство, которое символизирует судьба, он свободен от желаний, не стремится к целям, подчиняющим его себе. Если в мире непосредственной жизненности человек был его неподвижным центром, в мире цели - точкой, устремленной вовне, "вектором", то мир всеобщего полностью меняет положение человека: он уже не есть средоточие мира, точка его внутренней опоры - вне его. Мир вне пространства и времени, мир вечности, абсолютное царство духа освобождает человека от тягот жизни. Но можно ли жить в таком мире, дышать разреженным воздухом всеобщего?
Подвижник, святой, аскет - вот те немногие представители этого жизненного мира, назначение и оправдание жизни которых заключается в служении высшим ценностям. Форма дея
574
тельности человека в этом мире - подвиг, жертвование собой, принесение "кровавой жертвы самостью", как сказал русский философ П.Флоренский. Мир желаний, устремлений человека, "слишком человеческое" не просто не замечается, он преодолевается. Попытка жить в этом мире оказывается постоянным преодолением себя, вынесением себя "за скобки". Принося себя в жертву, удерживая себя в этом мире жизнью-подвигом, человек приобщается к вечности. Однако жить, не испытывая удовольствия от достижения конкретной цели, отказаться от радости удовлетворенного желания крайне трудно, почти невозможно: "погибнуть за веру легче, чем жить ею одною; сражаться с хищниками в Эфесе не так тяжело.. .как стать Павлом, слугой Иисусу Христу; поступок короче человеческого века. Битва и победа - своего рода льгота" [1]. Приписывание себя к вечности, завоеванное ценой жертвы "самостью", постоянное удерживание себя на грани этого мира и есть абсолютный итог жизни.
1 Борхес Х.Л. Коллекция. СПб, 1992. С. 241.
Жизнь в таком мире - жизнь вне судьбы - оказывается утопией. Но впервые проявляется новый оттенок взаимоотношений человека с судьбой. Не борьба с судьбой характерна для человека этого мира, а борьба с идеей судьбы, с мифом судьбы, с жизненным миром, в котором судьба оказывается необходимым элементом. Непреодолимые трудности существования человека в мире духа приводят его к попыткам совмещения различных жизненных миров, к многослойности существования. Человек, стремящийся к воплощению своей сущности, не хочет срастаться ни с одним из жизненных миров, где на его границах человека поджидает смерть. Лики небытия, смерти в каждом из жизненных миров различны. Смерть в мире цели - это достижение цели, полное и окончательное исполнение желаний. Смерть в мире непосредственной жизненности, напротив, это невозможность исполнения своих желаний. Смерть в мире духа, мире ценностей - это полный отказ от себя, своих желаний и своих целей, растворение "я" во всеобщем.
Характеристики небытия различны в различных мирах, даже противоположны. Способность сопоставить разные измерения небытия лишает смерть ее абсолютности, мы получаем возможность примыслить себя к небытию, смотря на него "из другого мира", где смерть оказывается жизнью. Способность
575
" прожить свое небытие " открывает новый взгляд на смерть как чистую "возможность бытия", как возможность перехода в иное, как условие самого бытия. Пройдя через смерть, умерев в одном мире, человек рождается для иной жизненной возможности, как герой Рильке, победивший дракона, но изведавший при этом ужас смерти. Путь, ведущий к небытию, к "убиту быти ", - это путь к иному бытию, бесконечно богатому возможностями. Недаром Сократ сказал перед смертью своему ученику: "Принеси Асклепию в жертву петуха - больной выздоровел". Для Сократа нет смерти в ее абсолютном смысле. Философия подготавливает сознание человека к иным возможностям, поэтому философия это и умирание, и рождение заново. Смерть в одном мире означает возрождение в другом.