Философские трактаты

Цицерон Марк Туллий

(6) Но стоики почти все виды дивинации защищают в соответствии с тем учением, которого как бы семена рассеял еще Зенон в своих комментариях, а Клеанф это учение еще немного пополнил. Затем присоединился к ним еще Хрисипп, человек острейшего ума, который все учение о дивинации изложил в двух книгах, и, помимо этого, еще в одной — об оракулах, и в одной — о сновидениях. А вслед за ними издал одну книгу его ученик, Диоген Вавилонянин, две — Антипатр, пять — наш Посидоний.

Но отступился от стоиков их, можно сказать, глава, учитель Посидония и ученик Антипатра, Панетий. Не осмелившись, правда, отрицать возможность и значение дивинации, он заявил, что сомневается в ней. А раз ему, стоику, позволительно было высказывать такие, нежелательнейшие для стоиков мысли по какому-то одному вопросу, то почему бы стоикам не позволить нам того же по остальным вопросам? В особенности, если то, что Панетию казалось неясным, остальным представителям той же школы представляется яснее солнечного света. (7) Но как бы то ни было, это большая честь для Академии [598] иметь в подкрепление своих взглядов суждение и свидетельство превосходнейшего философа.

598

Честь

для Академии — Цицерон имеет в виду Новую Академию.

IV. Я сам, занимаясь исследованием вопроса, что следует думать о дивинации, — вопроса, по которому Карнеад так много и остроумно спорил со стоиками, и, опасаясь, как бы не увлечься невзначай теорией или ложной, или недостаточно обоснованной, пришел к мнению, что следует и в этом случае поступить так, как я сделал в написанных мною трех книгах о природе богов, а именно, тщательно еще и еще раз сопоставить аргументы с аргументами. Ибо если легкомысленная доверчивость и ошибки постыдны во всех делах, то в этом — в высшей степени, поскольку тут приходится решать, какую меру доверия мы должны иметь к ауспициям, обрядам, культу богов. И следует ведь опасаться, как бы мы или, проявив к этому пренебрежительное отношение, не впали в нечестие, или, приняв [все на веру], не предались бабьим суевериям.

V. (8) Эти и некоторые другие вопросы мы часто обсуждали, и более основательно недавно, когда мы, я и мой брат Квинт, были в моем Тускуланском имении [599] . Мы прогуливались в Ликее (это название верхнего гимнасия) [600] , и Квинт сказал: «Я перечитал недавно твою третью книгу о природе богов. И хотя в ней доводы Котты [601] поколебали мои убеждения, но полностью их не подорвали». «Вот и отлично, — говорю, — потому что и сам Котта рассуждал таким образом, чтобы скорее опровергнуть аргументы стоиков, чем сокрушить религию людей». «Об этом-то Котта и сам говорил, и много раз, — заметил Квинт, — думается мне, с той целью, чтобы не выглядеть уклоняющимся от общепринятых верований. Но мне кажется, что усердие его нападок против стоиков совершенно устраняет богов. (9) Я вовсе не собираюсь отвечать на его речь, так как Луцилий во второй книге достаточно защитил религию, и, как ты пишешь в конце третьей книги, тебе самому именно его мнение показалось ближе к истине [602] . Но ты в тех книгах обошел молчанием дивинацию, т. е. предсказание и предчувствие таких событий, которые считаются случайными (fortuitae). Ты это сделал, полагаю, потому что счел удобнее рассмотреть и обсудить это отдельно. Так вот, если угодно, давай рассмотрим сейчас, что собой представляет дивинация и каковы ее возможности. Потому что я так рассуждаю: если существуют такие истинные виды дивинации, через которые мы узнаем о будущем и которые мы поэтому и применяем, то существуют и боги; и, в свою очередь, если существуют боги, то должны быть и люди, способные провидеть будущее».

599

В моем Тускуланском имении — в этом имении, расположенном недалеко от Рима, Цицерон, отошедший от политической деятельности, прожил почти безвыездно несколько лет. Здесь он написал ряд своих произведений, в частности «Тускуланские беседы».

600

Ликей… гимнасий — В Тускуланском имении Цицерона были два «гимнасия» (у греков гимнасием называлось место для гимнастических занятий, а также для прогулок и бесед), которые он назвал «Ликей» и «Академия» в честь аристотелевской и платоновской философских школ.

601

О Котте — см.: Цицерон. О природе богов, I, 15, примеч.

602

См.: Там же, III, 95.

VI. (10) «Ты, — говорю я Квинту, — защищаешь саму цитадель стоиков, приводя их двойной аргумент: если есть дивинация, то существуют боги, а если существуют боги, то должна быть дивинация. Но ни первое, ни второе из этих положений не так легко принять, как ты полагаешь. Ведь и будущее может быть предзнаменовано естественным образом, без участия бога, и, пусть боги существуют, они, может быть, никакой дивинацией род человеческий не наделили».

«А для меня, — отозвался Квинт, — вполне хватает доказательств и того, что боги существуют и что они заботятся о людях, так как я считаю, что есть вполне ясные и несомненные виды дивинации. Если угодно, я изложу, что я об этом думаю, если, конечно, у тебя есть время, и ты не предпочитаешь заняться чем-нибудь другим вместо этих разговоров». (11) «У меня, — говорю, — Квинт, всегда найдется время для философии. А теперь, когда у меня нет ничего другого, чем бы я смог с охотой заниматься [603] , я тем более хотел бы услышать, что ты думаешь о дивинации».

603

Нет ничего другого, чем бы я мог заниматься — намек на вынужденный отход Цицерона от государственных дел. Ср.: Там же, I, 7.

«Я, — ответил Квинт, — не скажу ничего нового, ничего такого, что бы не сказали другие до меня. Ибо я придерживаюсь того мнения, которое не только сложилось в глубочайшей древности, но и получило всеобщее признание у всех народов и племен, а именно, что есть два вида дивинации, из них один — искусственный, другой — естественный (alteram artis est, alteram naturae). (12) Есть ли такой народ, или такое государство, которые не придавали бы никакого значения предсказаниям будущего по внутренностям жертвенных животных или по толкованиям диковинных явлений, молний, по предсказаниям авгуров, или астрологов, или по толкованиям жребиев (ведь во всем этом есть и какое-то

искусство), или полученными в сновидениях, или в экстазе (эти два вида считаются естественными)? И я считаю, что в этих вопросах факты имеют большое значение, чем поиски их причин. Потому что есть некая сила и природа (vis et natura quaedam), которая при длительном наблюдении над знамениями, равно как и при действии некоего наития и божественного вдохновения (aliquo instinctu inflatuque divino) возвещает будущее.

VII. Поэтому напрасно Карнеад, а кроме него Панетий, донимали вопросами: неужели это Юпитер приказал вороне каркать слева, а ворону — справа? [604] Это было замечено с незапамятных времен, и в этом увидели предзнаменование будущих событий. Нет ведь ничего такого, чего бы нельзя было постигнуть за продолжительное время, закрепляя в памяти и письменно уже познанное. (13) Удивления достойно, какое множество видов целебных трав известно врачам, корней, помогающих при укусах зверей, при болезнях глаз, при ранениях. Разум никогда еще не объяснил, в чем сущность их целебной силы, но их полезность была проверена искусством врачей, а тот, кто открыл их свойства, заслужил одобрение. Давай рассмотрим предзнаменования другого рода, но похожие на дивинацию [605] .

604

Вороне каркать слева, а ворону — справа — Ворон и ворона считались «вещими» птицами, и в зависимости от того, с какой стороны раздавалось их карканье, оно рассматривалось либо как благоприятное, либо как неблагоприятное знаменье.

605

Далее следуют цитаты из поэмы греческого поэта Арата «Явления», в которой описывались различные небесные явления, а также приметы, предвещающие изменения в состоянии природы: приближение бури, землетрясения и пр. Цицерон перевел эту поэму на латинский язык.

Часто еще приближения бури предвестником служит Море, когда оно вздуется, все взволновавшись внезапно. (Скалы, покрытые пеною белой как снег и соленой, Стонут тогда, голосами унылыми споря с Нептуном), Или же гул непрерывный, на горных вершинах рожденный, Что, отразившись от скал, многократно окреп и в могучий Рев переходит…

VIII. Вся твоя «Прогностика» (Prognostica) [606] полна подобными предчувствиями, но кто может выяснить причины этих предчувствий? Хотя я знаю, что стоик Боэт пытался это сделать и кое-чего сумел достигнуть в объяснении причин этих явлений, которые происходят в море или в небе. (14). Но кто достоверно объяснит, почему происходит следующее:

606

Твоя «Прогностика» — Квинт имеет в виду, по-видимому, вышеупомянутый перевод Цицерона.

Вот и лысуха, когда улетает от моря подальше, Серая криком своим возвещает о близости страшной Бури, отрывистые испуская из горлышка звуки. Часто еще по утрам и лягушка-жерлянка [607] заводит Грустную песню свою, словно жалуется на кого-то, Как только землю покроет росою холодной Аврора, Да еще черная, бегая по побережью, ворона Голову в воду порой погружает напротив теченья [608] .

607

Лягушка-жерлянка — в оригинале acredula — слово неясного значения, перевод по смыслу.

608

Ср.: Теофраст. О приметах бури, XVI, 42.

IX. (15) Мы знаем, что эти приметы почти никогда не обманывают, но почему так бывает — не знаем.

Также и вам, ведь, шумливым питомицам пресных Вод, своим кваканьем глупым источники и болота Сотрясающим, эти приметы, конечно, знакомы.

Кто бы мог предположить, что лягушки способны это предвидеть? Однако есть же в лягушках некая природная сила, — почти безошибочная способность предвещать — свойство для людей непостижимое.

Тихо ступают волы, на небесные глядя светила, Втягивая ноздрями влажный пред бурею воздух [609] .

Не спрашиваю, почему происходит, понимаю, что происходит.

Дерево мастиковое круглый год зеленеет, Трижды обычно в году урожай плодов приносит, Трижды тем самым указывает на три пахоты срока [610] .

609

Ср.: Там же, XV; Плиний. Естественная история, XVIII, 364.

610

Ср.: Плиний. Естественная история, XVIII, 28.