Филумана
Шрифт:
– Песочный дворец под сильным ветром… – кивнула я.
– Что? – поднял голову Каллистрат.
– У вас дети мало играют на пляжах, – заключила я с легким осуждением. – Поэтому вы и не знаете, как это бывает: выстроишь, вылепишь из песка высокие шпили, острые башни… А они чуть подсохнут на солнце – и конец роскошному дворцу! Самый легкий ветерок уносит не укрепленные ничем песчинки, шпили оплывают, башни валятся… Дети строят – а оно разваливается. Потому что песок – не тот материал, который выдержит порыв ветра. А в вашем мире,
– Эх, княгиня, – подтвердил Каллистрат, и в его мыслях была решимость обреченного. – Песок… Вы даже не представляете, насколько непрочен наш песок! Поэтому вот мое предложение: надо сегодня жить. Не ждать завтрашнего дня – ничего лучше уже не будет. Так хоть сейчас… А, княгиня? Женимся, детишек нарожаем. А из наших детишек кто-нибудь гривну да наденет еще. Не вашу, княжескую, так хоть мою… Ну, то есть не мою, конечно, но рода лыцаров Оболыжских.
– Опять вы за свое! Мы же договорились!
– Ничего мы не договаривались, – насупился Каллистрат. – Это вы сказали, что меня не хотите в мужья. А я от вас не отказывался… Мысли мои видите? Разве ж отказывался?
– Даже и говорить на эту тему не хочу! И мысли ваши обсуждать не буду!
– Вы разве не за этим меня позвали? – с вызовом удивился он.
– Не эти мысли обсуждать я вас приглашала! А если других нет то спасибо, позвольте мне отдохнуть. И так рука разболелась!
– У вас начала болеть рука? – радостно переспросил он.
Я поперхнулась:
– Ох ты! И правда! Болит ведь, точно, болит!
– А попробуйте пальчиками подвигать…
– Нет, – с сожалением признала я. – Двигаться рука не хочет.
– Лиха беда начало! – утешил Каллистрат. И его сияющая улыбка была совершенно искренней.
На ночлег мы остановились в имении одного из лыцаров, приглашавших меня в гости.
Долго пировать я отказалась, вина, памятуя вчерашнее, совсем не пила, поэтому утром была как огурчик, чего не скажешь о лыиаровом отпрыске Каллистрате Оболыжском. Он, радуя рассветный мир интересной зеленоватостью лица, едва смог взобраться на коня. И попросил моего кучера ехать не торопясь. Бокша, сидевший на козлах рядом с кучером, только хмыкнул.
Ближе к полудню я решила, что энциклопедический ум Каллистрата уже достаточно проветрился для продолжения нашей беседы – за ночь у меня подкопилось немало вопросов.
– Бокша, – приказала я, приоткрыв дверцу. – Спрыгни, дождись Каллистрата, пусть он в карету пожалует.
Мой ант как-то странно поглядел на меня и неловко, как бы нехотя, соскочил на дорогу.
Занятая своими вопросами, я не обратила на это внимания. Напрасно.
Каллистрат
– Вот что меня смущает… – начала я и растерянно смолкла.
– Что именно, княгиня? – оживленно спросил Каллистрат, который уже справился со своей интересной зеленоватостью.
– По-моему, у нас беда… – проговорила я, озираясь по сторонам в полном смятении. – Вокруг что-то не в порядке…
– Да объясните толком, – тоже начиная нервничать, попросил Каллистрат.
– Я… Я не слышу ваших мыслей! Полная тишина! Молчание, как будто вас заглушили… И вообще никого не слыцд К оружию, Каллистрат! Нас опять окружает нечисть!
Он распахнул дверцу, заорал:
– Все сюда!
Карета остановилась, подскакавшие дружинники в количестве трех голутвенных и Никодима, крутясь возле кареты на фыркающих лошадях, беспокойно интересовались: что стряслось?
Я выпрыгнула на дорогу вслед за Каллистратом, напряженно оглядываясь вокруг.
Колесная колея шла почти прямо, в небе над полями звенели шустрые пичуги, от цветущего куста, притулившегося сбоку дороги, несло медовым ароматом.
Тревога начала отпускать. Я глубоко вздохнула пять раз, каждый раз как можно дольше задерживая дыхание. Осмотрелась еще разок.
Все взгляды были устремлены на меня.
– Кажется, блок исчез… – сообщила я Каллистрату. – Я отлично слышу и вас, и всех остальных.
– Напугали вы нас, княгиня! – приятно осклабился Каллистрат. Внешне – сама галантность, а в мыслях: «Чертова баба со своими страхами!…» – Мы не в лесу, не беспокойтесь напрасно, кругом люди – откуда здесь взяться страшной нечисти? – продолжал уговаривать меня Каллистрат, провожая к карете.
– Откуда ж мне знать? – огрызнулась я, берясь за ручк\ дверцы.
И замерла.
– Ну что опять? – не скрывая неудовольствия, пойнте ресовался Каллистрат.
– Тоже самое, – одними губами ответилая. – Чужие мысли исчезли. Будто корова языком слизала…
– Наверно, это была очень большая корова, раз слизана все? – предположил Каллистрат, все-таки оглядываясь по сторонам.
Я бросилась к одинокому кусту – больше врагу спрятаться было просто негде. Каллистрат, а с ним и все остальные последовали за мной.
Куст благоухал белоснежными соцветиями.
На всякий случай я обошла его вокруг. Никого и ничего. Зато громко и четко звучали раздосадованные мысли Калли-страта, отлично прослушивался спокойный интерес к происходящему его дружинников и пристальное внимание Никодима – все было как обычно.
Я направилась к карете, недоумевая, и на полпути затормозила.
Мысли окружающих с каждым шагом меркли, тускнели, исчезали, оставляя непривычную тишину. Надо же, как быстро я привыкла к чужому бормотанию в своей голове!
Сделав еще пару осторожных шагов в направлении кареты, я погрузилась в полный вакуум. То есть звуки, конечно, были, но не на мысленном уровне.