Финал всего этого

Горман Эд

В этот день я долго сидел с ней. Из-за сосен неожиданно вышел олененок. Увидев его, Кендра испустила воркующий звук. Нежный и восторженный.

Наступил звездный вечер, и в открытое окно донесся крик сипухи, а потом лай собаки или, может быть, даже койота. Она обычно засыпала, а иногда я просто рассказывал ей сказки, которые она любила слушать - про Златовласку и трех медведей или про Золушку, - сказки, как она однажды призналась мне, ни мать, ни отец никогда ей не рассказывали. Но в этот вечер я был расстроен, и, по-моему, она почувствовала это. Я хотел, чтобы она

поняла, как сильно я ее люблю. Я хотел, чтобы она поняла: пусть во вселенной вообще нет справедливости, но в нашем крохотном ее уголочке справедливость есть.

В сентябре как-то в дождливый вечер пятницы в квартиру, которую Вик сохранил, чтобы ему было где встречаться с молодыми женщинами, упомянутыми Эми, вломился высокий дюжий мужчина - черный, по описанию двух соседей, мельком его видевших, - и застрелил ее хозяина. Три пули - две в мозг. Затем грабитель забрал более пяти тысяч долларов наличными и аккредитивы (через четыре дня Вик собирался отправиться провести отпуск в Европе).

Полиция, разумеется, осведомилась у Эми, как Вик последние дни вел себя. Но они не были полностью убеждены, что это простое ограбление. Полиция подозрительна, но, увы, недостаточно. И как в конце концов причиной смерти Рэнди они признали убийство ради грабежа, так в конце концов смерть Вика они тоже списали на грабеж.

В тот день, когда Эми вернулась с похорон, я приготовил для нее небольшой сюрприз - просто, чтобы показать ей, что с этих пор все будет иначе.

Утром я привез с собой парикмахершу и косметолога. Они провели с Кендрой три часа, а когда завершили свой труд, она стала такой же красивой, какой была прежде.

Мы встретили Эми у сводчатой входной двери - одетую в черное, как стало для нее привычным. Увидев Кендру, она посмотрела на меня и сказала:

– У нее жалкий вид, надеюсь, ты понимаешь?
– И прошла прямо в библиотеку, где провела оставшуюся половину дня, хлеща виски и крича на слуг.

Кендра час проплакала у себя в комнате. Несколько раз она написала на своей табличке слово "жалкий". Я держал ее за руку и пытался убедить, что она все та же красавица, какой была.

Вечером, когда я отправился домой - ужинали мы в комнате Кендры, так как предпочли не встречаться с Эми, - она опять ждала меня в машине, еще более пьяная, чем в прошлый раз. И, конечно, в руке она держала бокал. На ней был черный свитер с высоким воротником и белые джинсы с кожаным поясом, широким, как кушак. Выглядела она куда лучше, чем мне хотелось бы.

– Думаешь, подонок, я не знаю, что ты сделал?

– Добро пожаловать в наш клуб.

– Я же, дерьмо, любила его.

– Эми, я устал и хочу уехать домой.

В пахнущей соснами ночи серебряная октябрьская луна выглядела такой же древней и свирепой, как ацтекское божество.

– Ты убил Вика, - сказала она.

– Конечно. И еще я застрелил президента Кеннеди.

– Ты убил Вика, подонок.

– Вик стрелял в Кендру.

– Ты не можешь этого доказать.

– Ну, а ты не можешь доказать, что я застрелил Вика. Так что будь добра, извлеки свою задницу из моей машины.

– Вот уж

не думала, что у тебя хватит духа. Ты мне всегда казался слюнтяем-гомиком.

– Вылезай, Эми.

– Ты думаешь, что выиграл, Роджер? А вот нет! Тут ты допустил промашку.

– Спокойной ночи, Эми.

Она выбралась из машины и всунула голову в окно.

– Ну, по крайней мере есть женщина, которую ты способен удовлетворить. Уж конечно, Кендра считает тебя замечательным любовником. То есть теперь, когда она парализована.

Я не сдержался. Вышел из машины и пошел на нее по росистой траве. Вырвал бокал из ее руки и сказал:

– Оставь Кендру и меня в покое, поняла?

– Сильный, мужественный мужчина, - сказала она.
– Сильный, мужественный мужчина.

Я швырнул ее бокал в кусты и пошел назад к машине.

Утром меня осенила мысль, тут же сложившаяся в план действий.

Я позвонил в контору и предупредил, что не приду, а затем в течение трех часов звонил разным врачам и медицинским фирмам, чтобы выяснить точно, что мне потребуется, и как я должен поступать. Я даже предварительно договорился о сиделках. Мне предстояло порастрясти мой капитал, но оно, бесспорно, того стоило. Потом я поехал в город в ювелирный магазин, а на обратном пути заглянул в турагентство.

Звонить я не стал. Мне хотелось сделать ей сюрприз.

Когда я приехал туда, садовник-австралиец накрывал пленкой клумбу с тюльпанами. Ожидались заморозки на почве.

День добрый, - сказал он, улыбаясь. Не будь он лет шестидесяти с лишним, кособрюхим и совсем седым, я заподозрил бы, что Эми использует его для личных услуг.

Мне открыла горничная. Я прошел на заднюю террасу, где, она сказала, была Кендра.

На цыпочках я подкрался к ней сзади, открыл коробочку с кольцом и поднес к ее глазам. Она испустила тот же воркующий восторженный горловой звук, а я зашел спереди, наклонился и нежно, бережно поцеловал ее.

– Я люблю тебя, - сказал я.
– И хочу сейчас же жениться на тебе и перевезти тебя ко мне.

Она заплакала. Но и я тоже. Я опустился рядом с ней на колени и положил голову на прохладную полу стеганого халата. И долгое время оставался в этой позе, следя, как темная птица парит на воздушных потоках вверху, грациозно кружа в солнечном блеске осеннего дня. Я даже задремал немного.

Перед обедом я привез Кендру в гостиную, где Эми сидела с одним из тех кукольных красавчиков, которых начала теперь культивировать. У нее уже заплетался язык.

– Мы хотим сообщить тебе, что решили пожениться.

Кукольный красавчик, не посвященный во внутреннюю политику этого дома, произнес в голливудской манере:

– Поздравляю вас обоих. Это чудесно!
– он даже отсалютовал нам бокалом мартини.

Эми объяснила:

– Собственно, он влюблен в меня.

Кукольный красавчик посмотрел на меня, потом снова на Эми, потом опустил взгляд на Кендру.

Я быстро развернул кресло и покатил его по паркету к двери.

– Он был влюблен в меня со второго класса и жен шея на ней только потому, что знает - меня ему не получить!