Финал
Шрифт:
Хулиан изменился в лице – всего на мгновение, так что если бы Скарлетт отвлеклась хоть на секунду, то ничего бы и не заметила. Услышав ее ответ, он прошагал мимо нее к входной двери пансиона, как будто намереваясь уйти и оставить ее в покое, навсегда положив конец их отношениям.
Вместо этого он распахнул дверь со странно приятной улыбкой.
– Замечательно, – весело объявил он, как будто она только что сообщила, что на ужин у них будет кокосовый торт. – Я отправлюсь с тобой в качестве компаньонки… точнее, компаньона.
– Который мне вовсе не требуется.
– Потому что он у тебя уже есть?
Скарлетт
– Нам с тобой никакая компаньонка никогда не была нужна.
– Вот именно!
Самодовольно ухмыляясь, Хулиан с важным видом прошел мимо нее к стоящему в ожидании экипажу, открыл дверцу и, вместо того чтобы помочь Скарлетт, забрался внутрь сам.
Кипя от негодования, Скарлетт последовала за ним и заняла место напротив. Хулиан, возможно, и начал одеваться как добропорядочный господин, но по-прежнему ведет себя, точно заправский негодяй. Его расстроенные чувства были бы ей понятны, если бы за последние пять недель он хотя бы попытался передать ей весточку о себе или бороться за нее после ее заявления о том, что хочет дать Николя еще один шанс, но, похоже, Хулиану куда больше нравилось противостоять ей самой.
– Даже не думай мне помешать, – предупредила она.
– Хотел бы я заверить, что у меня и в мыслях подобного нет, но это было бы ложью.
Хулиан откинулся на спинку сиденья и развалился в свойственной молодым людям манере. Улицы Валенды не приспособлены для карет, и эта оказалась особенно узкой, так что в ней едва хватало места для них двоих. Однако Хулиан раскинул руки в стороны, положив их на парчовые подушки, и вытянул ноги, заняв почти все свободное пространство.
Когда экипаж с грохотом покатился по дороге, Скарлетт толкнула Хулиана в колено, так что оно стукнулось о другое, и указала на дверцу:
– Выметайся отсюда.
– Нет. – Убрав руки с подушек, он наклонился вперед. – Я никуда не уйду, Малинка. Мы и без того слишком много времени провели порознь. – Накрыв рукой ее ладонь, он крепко прижал ее к своему колену.
Скарлетт попыталась отстраниться, но очень вяло, как человек, делающий что-то для виду, а в душе надеющийся, что его остановят.
Хулиан именно так и поступил. Он сплел свои смуглые пальцы с ее и сжал сильнее, чем когда-либо, как будто компенсируя все те недели, в которые не имел возможности прикоснуться к ней.
– Пока я был в отлучке, пытался вспомнить все, что ты мне когда-либо говорила. Находясь вдали от тебя, я продолжал думать о тебе каждый час каждого дня.
Скарлетт подавила желание улыбнуться. Именно такое заверение она больше всего жаждала услышать. Но Хулиан никогда за словом в карман не лез и всегда точно знал, что сказать. В этом он мастер!
– Почему же тогда ни разу не написал?
– Потому что ты объявила, что хочешь все обдумать и встретиться со своим графом.
– Мне не требовалось столь много времени на раздумья. Я не получала от тебя ни строчки целых пять недель и решила, что ты забыл обо мне или попросту бросил. – Она старалась говорить так, чтобы голос не звучал чересчур обвинительно или отчаянно, но понимала, что потерпела неудачу и в том, и в другом. Сохраняя серьезное выражение лица, Хулиан смотрел на нее своими прекрасными карими глазами, которые теперь, в проникающем в окно кареты свете казались особенно
– Я никогда тебя не брошу, Малинка, – с чувством произнес он и, взяв ее руку, поднес к своей груди.
Сердце Скарлетт немедленно отреагировало, забившись в бешеном рваном ритме, а сердце Хулиана продолжало твердо и размеренно стучать под ее ладонью.
– Я совершил много ошибок. А время дал тебе потому, что считал, будто это именно то, что тебе нужно. Однако как только увидел тебя сегодня, сразу понял, что заблуждался. Поэтому я сейчас и сижу с тобой в карете и готов ехать куда угодно, даже если это означает наблюдать за тем, как ты встречаешься с другим мужчиной.
Скарлетт, на мгновение позабывшая о Николя, вернулась к действительности.
– А если я не хочу, чтобы ты наблюдал за моей встречей с другим мужчиной? – спросила она.
– Я и сам не в восторге от этой идеи. – Голос Хулиана стал дразнящим, а его пальцы напряглись, когда экипаж загрохотал по ухабистой дороге. Они подъезжали к окраине города, с каждой минутой неумолимо приближаясь к поместью Николя.
– Если ты действительно попросишь меня удалиться, я немедленно выйду из кареты и вернусь во дворец пешком, – ответил он. – Не забывай, однако, вот о чем: я здесь еще и потому, что не доверяю этому твоему графу.
– А мне ты доверяешь? – спросила Скарлетт.
– Я доверил бы тебе даже собственную жизнь. Но также я познакомился с твоим отцом и понял, что он из себя представляет, поэтому неудивительно, что я подвергаю сомнению человека, заключившего с ним сделку.
– Николя не похож на моего отца.
Когда Скарлетт узнала, что во время Караваля на самом деле встречалась не с графом, а с игравшим его артистом, и впервые написала настоящему Николя, его не было на континенте, потому что он оплакивал ее кончину. Губернатор Дранья солгал ему, объявив, что Скарлетт и ее младшая сестра погибли в результате несчастного случая. Сам Николя понятия не имел, каким ужасным человеком был Марчелло Дранья.
И разительно от него отличался. Он увлекался рисованием растений и с удовольствием рассказывал забавные случаи из жизни своего пса по кличке Тимбер. А еще он оказался таким же приверженцем правил, как и Скарлетт; и так сильно верил в традиции, что, чтобы встретиться с ней, ждал до окончания траура по Элантине, то есть до сегодняшнего дня. Нет-нет, Николя не представляет для нее угрозы. Но и сердце ее он вряд ли разобьет, в отличие от Хулиана, которому уже дважды удалось это осуществить. Даже если Хулиан не сделает этого снова намеренно, в конце концов, ее сердце все равно разобьется из-за него.
Когда Скарлетт впервые написала Николя, она хотела встретиться с ним только затем, чтобы утолить свое любопытство. Но потом Хулиан надолго уехал, а письма от графа приходили регулярно и служили ей поддержкой, которую она тщетно ждала от Хулиана. Именно послания от Николя дарили ей ощущение опоры в неустойчивом мире.
Будучи артистом Караваля, Хулиан не подвергался воздействию времени. Он мог умереть навсегда, если бы кто-то убил его вне игры, но никогда не состарится, пока будет оставаться одним из исполнителей Легендо. У Скарлетт язык бы не повернулся попросить его отказаться от этой привилегии.