Финансист
Шрифт:
Я рассмеялась.
– Ну, если смогу поддерживать его в таком состоянии, то да, обещаю.
Папа в гостиной играл на своем «фендерстрате» песню Джимми Хендрикса. Музыка прекратилась, и папа крикнул: «Отлично выглядишь, Скутер!» Наверно, он видел, как я подходила к дому.
– Ой, какие красивые, – сказала я, увидев на столе новую вазу с белыми лилиями. – Откуда они…
– Это Ганс прислал. – При звуке его имени мамин голос сник, а мое лицо вытянулось.
Кинув на нее взгляд, от которого с бампера могла облезть хромировка, я схватила хрустальную вазу,
– Нет! – закричала мама, выхватив у меня вазу в последний момент. – Они такие красивые. Дай я хотя бы заберу их в школу. Может, мы нарисуем с них натюрморт, прежде чем они завянут. Детям понравится.
Вздохнув, я отпустила крышку.
– Ладно.
– Детка…
«Дудлл-дудл-дудл-ду-у», – зазвонил из сумки мой телефон.
Мое сердце замерло, я схватила сумку со стола и начала рыться в ней в поисках маленькой блестящей «Нокии».
«Дудлл-дудл-дудл-ду-у!»
Схватив телефончик, я вытащила его и взглянула на экран. Во второй раз за какие-то считанные минуты у меня вытянулось лицо.
Выключив звонок, я кинула телефон обратно в сумку. Цветы от Ганса, бесконечные звонки от Рыцаря… Не хватало только, чтобы Харли вышел из тюрьмы, и Жуткое Трио будет в комплекте.
Взглянув на маму с выражением, которое говорило: «Нет, это был не Рональд Макнайт», – я попыталась вспомнить, о чем мы только что говорили.
– Это был он, да?
– Кто? – невинно улыбнулась я.
– Ты знаешь, кто. – Она никогда даже не произносила его имени. Как будто Рыцарь был настолько ужасен, что мама боялась его воплощения. – Когда ты сменишь свой номер?
– Мам, – фыркнула я. – Все в порядке. Я же даже не отвечаю.
«Больше не отвечаю».
– Нет, не в порядке. Я видела, как он торчал тут на прошлой неделе на своем мотоцикле и пялился на наш дом! – Она взмахнула рукой в сторону двери и улицы за ней. – Ты же знаешь, мы с отцом смотрели передачу про таких, как он. Их называют луркеры… Нет, сталкеры. Таких называют сталкеры, говорят, что они опасны, у них нет никаких тормозов и они ни перед чем не остановятся, чтобы получить то, что хотят.
Мне захотелось рассмеяться. Если бы она только знала. Да Рыцарь терроризировал меня четверть всей моей жизни. В пятнадцать он разогнал всех моих друзей, угрожая каждому, кто только заговорит со мной, познакомил меня со связываниями и кровопусканием, оскорблял и унижал меня всеми возможными способами, а потом разбил мое сердце, записавшись в морской десант. У меня были небольшие передышки во время двух его командировок в Ирак, но он всякий раз возвращался еще более агрессивным и непредсказуемым, чем раньше.
Последним развлечением Рыцаря стали злобные, полные ругани сообщения, но, как бы ужасно это все ни было, я не могла сменить номер. Просто… не могла.
Рыцарь не был сталкером.
Все было гораздо хуже.
Он был моей первой любовью.
Мама открыла один из кухонных
– Вот, – сказала она, поворачиваясь и вручая мне маленький черный предмет на кольце для ключей.
Я взяла это, провела пальцами по слову «Мейс», выдавленному на кожаном чехле.
– Папа хотел дать тебе одно из своих ружей, но я решила, что тебе еще нет двадцати одного, чтобы носить оружие. Может, на твой день рождения…
– Мам! – Я закатила глаза и кинула газовый баллончик в сумку. – Я не буду ходить с ружьем.
– Ну, мне было бы гораздо спокойней, если бы ты ходила. Ты погляди на себя. Ты же от бумажного пакета не отобьешься.
«Ну, началось».
– Ладно, спасибо за баллончик. Я пошла к себе наверх. – Я поднялась и взяла сумку, стараясь уйти до того, как начнутся разговоры про мой вес, вернее, про его отсутствие. Так всегда кончались подобные беседы. Неважно, с чего начиналось, но кончалось всегда…
– Ты сегодня ела?
– Угу, – соврала я, отступая из кухни.
– Хорошо, – крикнула она мне вслед, когда я буквально взлетала по ступенькам. – И обязательно бери баллончик в университет. Знаешь, в центре каждый день грабят четырнадцать человек!
3
Той ночью мне снился цирковой шатер, акробаты и таинственный принц, весь в черном. На нем была маска, так что он ходил среди простолюдинов неузнанным, но я знала, что это он. Я шла за ним в шатре сквозь толпу зевак, а у меня под ногами хрустели скорлупки фисташек и зерна попкорна.
Всякий раз, как я встречалась взглядом с его яркими голубыми глазами в прорези маски, он снова исчезал в толпе. Я нашла его где-то в тени, за покрытой песком ареной, и уже почти протянула руку к его маске, как вдруг меня схватил цирковой клоун. Он зажал мне рот своей потной лапищей и, хихикая, утащил меня от моего принца. Я боролась с ним, пихала его локтями и брыкалась, но все было бесполезно. Он был сильным, а я – легкой.
Слишком легкой, как говорили врачи.
Когда толстый клоун вытащил меня на арену на своем плече, туда же вышла шеренга танцоров в белых халатах и масках и выстроилась в ряд, тыча в меня своими пальцами.
«Дудлл-дудл-дудл-ду-у», – раздался каскад электронных звуков, вырывая меня из одного кошмара в другой.
Я выбрала себе самый радостный рингтон из всех, но это было неважно. Этот звук все равно каждый раз взрывал мне мозг, как атомная бомба.
Открыв глаза, я взглянула на часы на столике у кровати. Было уже за полночь.
«Черт».
Так поздно мог звонить только Рыцарь. Обычно он делал это после того, как его вышвыривали из бара за то, что он в приступе ярости пытался убить кого-то разбитой пивной бутылкой. Я не могла разговаривать с ним в таком состоянии. Я вообще не могла больше с ним разговаривать. Не только потому, что он был раздражен и иррационален, но еще и по другой причине.